В компании наблюдателей ОБСЕ почти спокойно даже на передовой. Было. До этой поездки в Широкино.

Наблюдатель ОБСЕ: «Сейчас мы движемся прямо, потом повернем налево в сторону БРДМ».

Они уходят на позиции армии ДНР. Журналистов, сопровождающих ревизию, просят остаться и поснимать село. Вот памятник освободителю Широкино от нацистов немецких, изуродованный атакой нацистов украинских. А вот и местные жители. Их осталось всего сорок человек. Живут в подвалах.

Местный житель: «Я боюсь, я боюсь» (гремит взрыв).

В считанные секунды все находят укрытия. Пауза, и вот уже ясно, что это не обстрел.

Боец ДНР: «Растяжка. Сюрприз от укропов».

Самодельная мина на основе осколочной гранаты.

Боец ДНР: «Двухсотый? Трехсотый! Саперы есть?».

Человек в камуфляже виден из-за ларька. И сразу вопрос: кто это?

Боец ДНР: «Да, это Андрей с телеканала «Звезда».

Андрей Лунев, фиксируя на камеру разрушения в стороне от места сбора, сделал тот самый неосторожный шаг. Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять — раны серьезные. Сильно кровоточит голова. Через пару минут подбегает медицинская бригада ОБСЕ. Во всеоружии. Еще 15 минут уходит на первую помощь.

Эндрю, наблюдатель ОБСЕ: «Расслабь руку».

Укол, перевязка. И вот дело дошло до капельницы, но тут началось (звуки стрельбы). Первым отработал украинский снайпер, его  подавляют пулеметом. Затем — автоматы, несколько гранат. Потом перерыв. А значит, эвакуация раненого. Лунева уже ждут в реанимации Новоазовска, всего в 15 минутах езды. Остальные - пока тут. Двигаться колонной - риск. Бой возобновляется с новой силой.

Эдуард Басурин, заместитель начальника штаба министерства обороны ДНР: «Надо выводить людей! Так все, пошли! Только аккуратно».

Это говорит куратор поездки полковник Басурин. Решение своевременное. Минуты через три без каких-либо потерь группа уже в паре кварталов от места перестрелки.

Эдуард Басурин, заместитель начальника штаба министерства обороны ДНР: «Если военные говорят вам, что нельзя что-то делать, значит нельзя. Это ваша жизнь и жизнь тех, кто рядом».

Говорит в сердцах. Лунева знает давно. Начиная со Славянска, сам дончанин, Андрей сделал десятки репортажей о зверствах киевских карателей. Что в Донецк, что в Ростов-на-Дону — чуть больше сотни километров. Решение - в пользу российского города, там больше возможностей.

Врач: «Да, мы можем его доставить на границу, по витальным показателям он транспортабелен».

То есть дыхание и сердцебиение позволяют, несмотря на осколочные раны груди и конечностей. Голова пробита, осколок в мозге - отек.

Ополченец: «Да, понял, проезжайте!»

В Ростове им займутся московские нейрохирурги. Затем — Санкт-Петербург, военно-медицинская академия имени Кирова. Состояние остается стабильно тяжелым. Андей Лунев — опытный военкорр, не мог не смотреть под ноги. Но ту растяжку ставили наверняка.

Эдуард Басурин, заместитель начальника штаба министерства обороны ДНР: «Мы уже сталкивались с этим в Дебальцево. Растяжка одновременно была в ногах и в голове, некоторые бывали — на уровне груди».

По ночам в Широкино заходят диверсионные группы, появляются новые мины.

Александр Захарченко, глава ДНР: «Противник коварен, противник хитер, там, где сегодня не заминировано, завтра может быть заминировано все. Пожалуйста, обратите внимание на свою безопасность».

Очевидно, что журналистам здесь нужно больше знать об этих изуверских методах.

Семен Еремин, корреспондент, съемка 2008 г.: «Вот просто берем пачку и все? Да! И срабатывает мина».

Это май 2008 года. В связи с ростом напряженности вокруг осетино-грузинского конфликта Пятый канал тогда направлял сотрудников на курсы военкорров. Мины — отдельная лекция.

В Донецке уже создают подобные курсы. Но рекомендации надо корректировать. К примеру, тогда советовали избегать камуфляжной одежды, что бы отличаться от солдат. Сейчас надпись «ПРЕССА» не спасает, а скорее, наоборот.

Позывной «Монах», боец бригады «Восток» армейского корпуса ДНР: «Их эти надписи не останавливают, на всех ребятах они были, как и на их машинах».

Это боец с позывным «Монах» рассказывает о втором происшествии уходящей недели. В районе донецкого аэропорта - это еще одна, давняя горячая точка этого «перемирия» - украинцы атаковали три машины донецких журналистов. Противотанковыми управляемыми ракетами.

Эдуард Басурин, заместитель начальника штаба министерства обороны ДНР: «У одного легкая контузия, у другого легкое ранение».

Никто не погиб только потому, что успели выскочить из машин. До «зеленки», откуда велся огонь, меньше километра. И украинский расчет установки ПТУР не мог не видеть, по кому стреляет, и выходит, атаковал намеренно.

Вот и думаешь всякий раз, выдвигаясь на передовую, что предпочесть: выработанные десятилетиями правила военной журналистики или идущие вразрез с ними реалии этой войны. Слиться с местностью и так, может быть, избежать пули, или заявить о себе, как положено, надеясь на адекватность смотрящего сквозь прицел.

Последний вариант все менее предпочтителен. Почти все донецкие и многие российские репортеры здесь все чаще выбирают «милитари», ведь об адекватности речи нет. За этот год погибло пятеро коллег. Группа «Вестей» - Игорь Корнелюк и Антон Волошин — под минами националистического батальона «Айдар». Оператор «Первого канала» Анатолий Клян — расстрелян в гражданском автобусе. Фотокорреспондент агентства «Россия сегодня» Андрей Стенин убит и сожжен в своей машине. На этой неделе журналистам снова пытались заткнуть рот ракетами и минами. Но такова уж наша работа – всегда были и будут люди, которые, не смотря ни на что, продолжат выполнять свой профессиональный долг.