Глубокий старик поворчит на жену – мол, вместе с ним идти нельзя, и вновь неведомая сила затянет его в холодный грот музея Холокоста в Иерусалиме. Переехав к концу жизни на святую землю, он обрел здесь, в полумраке болезненное, но отчего-то родное место, где чувствует себя словно призраком или тенью, которая по ошибке осталась по эту сторону плиты «Бабий Яр».

Михаил Сидько, выживший в Бабьем Яру: «Я сюда плакать прихожу. Там люди».

Через несколько минут спасшийся чудом из кровавого ада решится впервые поведать тайну, которую держал в себе все эти семьдесят четыре года. Тогда, в сентябре 41-го в Киеве он мальчишкой по слогам читал малограмотную листовку нацистов - «Все жиды должны собраться с ценными вещами». Потом вместе с тысячами других еврейских семьей под конвоем шагал в Бабий Яр в колонне смерти. Театральное и чудовищно методичное зло - с обреченных срывали одежду и по очереди загоняли дубинками на край пропасти. Пока одни каратели присыпали очередную группу землёй, другие наверху рылись в ещё теплой одежде – искали, чем бы поживиться. У многих, как и у этой молодой женщины, ноги отказывались вести ребёнка на казнь - за это пуля на месте. Мама Михаила Сидько тоже кинулась в ноги палачу.

Михаил Сидько, выживший в Бабьем Яру: Четырехмесячный пацан. Упал, кричит, он подходит к нему - каблуком «бац» по голове - нет пацана. Маму пристрелили и всех троих оттащили в яму, выбросили и все. Кончилась семья. А мы все это видели. Гришка меня прятал, говорил: «не смотри».

Нас спасли высшие силы, продолжит старик. Обезумев, он вместе с братом Гришей рванул в голое поле, пока десятки автоматчиков тщетно выпускали обоймы, а собаки теряли след. Чтобы выжить, и после войны при советской власти, они договорились никогда не рассказывать, как своими глазами видели, что тысяч людей в Бабьем Яру убивали не немцы, а исключительно украинские националисты.

Михаил Сидько, выживший в Бабьем Яру: «Что касалось присутствия и действий украинских нацистов в Бабьем Яре, мы скрывали, потому что нельзя было говорить. Сказал - значит попадёшь по статье. Это 58 статья - измена Родине. Раз ты хвалишь немцев, а ругаешь полицаев, своих так сказать, значит, ты враг народа.

Похоже, эсэсовцы  лишь координировали те расстрелы. Айнзатцгруппа «Ц», пронеся смерть через всю Европу, на Украине изменила тактику своего, так называемого, «окончательного решения еврейского вопроса». О том, что евреев по европейским рельсам отправляли на верную гибель в концлагеря, в оккупированных нацистами странах слабо догадывались. Уничтожение евреев на западе было чем-то вроде секретов третьего рейха, даже для жителей самой Германии, которым врали, что обреченных всего лишь выселяют из городов - такими вагонами для перевозки скота. Это единственный дошедший до Иерусалима - и то в музей спустя много лет. Но в СССР фашисты уже не стеснялись людских глаз. Зайдя в Киев, они не заставляли евреев носить желтые звезды на одежде и переезжать в гетто, а в первые же дни погнали на расстрел - и то, недалеко, приглашая всех желающих нажать на курок. До Бабьего Яра такой открытой и циничной жестокости эсэсовцы себе не позволяли.

Поняли, что пора, когда их вот так, радостно встречали идейные последователи и соратники Степана Бандеры на размалеванных улицах Киева -  свастикой с украинским трезубом. Расчётливые немцы всего за десять дней рекрутировали здесь не только пропагандистов, но и масштабный аппарат полицаев, которые мечтали развернуть свою «борьбу за чистую нацию» Украины.

Михаил Мягков, профессор Академии военных наук РФ: «А полицаев там около двух тысяч человек. В советское время говорили, что расстреливали немцы и Зондеркоманда 4-а, но их 50 человек всего было. Они физически не могли расстрелять от 37 до 50 тысяч человек за два дня 29-30 сентября 1941 года».

 В архивах вермахта в руководстве бригады «Юг» числятся как раз члены Организации Украинских Националистов - некие Нуфрич и Кидюмич. В это смешанное подразделение вошли украинские добровольцы, уже доказавшие свою преданность фашистам в Галиции и Закарпатье.

Аркадий Зельцер, директор Центра изучения истории советских евреев в годы Холокоста: «Мельниковцы это такая группа старых деятелей ОУН, которые активно сотрудничали с нацистами до самого конца».

Израильский историк Аркадий Зельцер перед интервью предупредил, что не хотел был перед камерой приравнивать сжигание бендеровцами Волыни с Бабьим Яром. Он сторонится политических скандалов, хотя у него полно доказательств. Историк уверен, в чужой стране эсэсовцам пришлось бы выяснять, кто здесь еврей, ровно ту тысячу лет, на которую они запланировали существование своего третьего рейха. А ведь почти треть киевских евреев не подчинилась фашистскому приказу и 29 сентября не пошла в Бабий Яр, но меньше, чем за две недели, многие были выявлены и убиты, все потому, что оккупанты получали доносы пачками.

Аркадий Зельцер, директор Центра изучения истории советских евреев в годы Холокоста: «Немцы, которые были специально обучены, не всегда могли отличить евреев от не евреев. В этом роль местных коллаборационистов именно центральная. Если это маленькое место, то всех знали поименно».

В каменном лабиринте музея Холокоста все исписано названиями городов. И Зельцер может точно сказать, сколько евреев погибло во многих из них, но на Киеве запинается - либо пятьдесят тысяч человек, либо сто. Точно известно, что расстрелы в бабьем Яру шли ещё два года оккупации, но невозможно, чтобы педантичные немцы, которые вели строгий учёт даже золотых коронок убитых, всё это время не составляли рапорты. А значит, расстрелами занимались другие. Михаил Сидько вспоминает, что полицаи избивали несчастных с особым садистским ражем. Немец еще мог сжалиться, но не украинский фашист.

Михаил Сидько, выживший в Бабьем Яру: «Другой раз приснится вот это их западенское наречие, мокрый подымаешься».

Дмитрий Кулько, корреспондент: «Даже сейчас? Спустя столько лет?»

Михаил Сидько, выживший в Бабьем Яру: «Да. Страшно».

ОУНовцам поручали в Бабьем Яру самую «грязную» часть работы – отрывать детей от матерей и добивать выживших.

Раиса Майстренко, выжившая в Бабьем Яру: «Нелюди, потому что людьми их нельзя назвать. И они вот это выползающих людей на подводу сажали и завозили на КП. Это не фашисты были, это были наши».

Раисе Майстренко в 41-м было всего три года. Ее чудом спасла от верной гибели бабушка. Вспоминает, что после войны на её глазах Бабий Яр просто засыпали и на земле, пропитанной кровью, построили телецентр. Скромный мемориал стоит вдалеке от места расстрела. А украинские власти до сих пор не создали здесь музей главной трагедии Киева. Видимо, кто-то опасается, что всплывут факты совсем не героической истории оуновцев.

Анатолий Шарий, медиаэксперт: «Это замалчивалось всегда и украинская власть продолжает это замалчивать, потому что, знаете, тема антисемитизма это очень скользкая тема и сейчас говорить о ней, когда правые подняли головы в серьез это как-то неудобно».

Вместо вечного огня в Бабьем Яру полыхает церковь. Неизвестные уже трижды ночью бросали в окна коктейли Молотова. Крест не успевают отчистить от копоти, в здании священники уже и не ставят новые окна.

Сергей, охранник храма в честь иконы Божьей Матери «Всех скорбящих радость» в Бабьем Яру: «Милиция самоустранилась от поисков этих людей. Было подано заявление. Никому это не интересно»

За несколько дней до годовщины трагедии Бабьего Яра атаки вандалов подвергся и второй монумент – еврейский семисвечник.

Борис Глазунов, директор Национального историко-мемориального заповедника «Бабий Яр»: «В ночь на 6 сентября была нарисована свастика, а в ночь на 13 сентября обложили шинами, облили маслом и подожгли».

Небольшую шеренгу скорбящих с гвоздиками в Киеве охраняет целый отряд вооруженных людей. Видимо, власти переживают – очередное открытое нападение на евреев выставит Украину не в лучшем свете перед цивилизованным миром. А люди, пришедшие в тот день к этому страшному месту, искали единственно верные слова, как попросить власть не прославлять убийц их семей. Например, вот приказ коменданта украинской вспомогательной полиции о том, что все киевские управдомы должны составить списки жильцов евреев и членов коммунистической партии. Подпись – Дмитро Мирон Орлик. А вот барельеф этого идеолога ОУН с недавнего времени красуется на здании оперного театра. Ничего с этим уже не поделать, безнадежно вздыхает в Израиле спасенный, а теперь и бежавший из Киева Михаил Сидько. Украина вновь опасно больна, и он не верит, что застанет момент, когда его правда поможет Родине.

Михаил Сидько, выживший в Бабьем Яру: «И больше об этом никто не расскажет. Нету. Я один. Скоро уйду и всё».

Михаил Сидько возвращаться на Украину даже не думает и последние дни хочет провести в Иерусалиме. Только тут он может, ничего не боясь и ни от кого не прячась, спуститься в холодный грот музея, чтобы поговорить с тенями тех десятков тысяч невинно убиенных холодной осенью 41-го в Бабьем Яру.