Асфальтированная дорога уже давно закончилась. Ориентироваться можно только по навигатору. На пути нет ни знаков, ни указателей. Спросить, как ехать дальше, тоже не у кого. Вокруг ни единой живой души. Дома встречаются, но по ним совершенно невозможно угадать живет внутри кто-то или нет. Как будто все в этой крохотной шведской деревеньке замерло, а точнее затаилось.

Константин Рожков, корреспондент: «Вы слышали историю, которая случилась с Миссис Невалайнен, вашей соседкой и ее дочкой, которая поехала в Ирак вместе со своим парнем?».

Местный житель: «Нет... нет-нет».

Местные отвечают вежливо, но видно, что им хочется поскорее спрятаться обратно в свои дома-норы. На нас смотрят, как на чужих, будто мы нарушаем какой-то негласный обет молчания.

Константин Рожков, корреспондент: «Вы знаете семью Невалайнен?»

Местный житель: «Нет, нет, нет! Никаких интервью на тему Невалайнен!»

Константин Рожков, корреспондент: «Она не хочет говорить об этом?»

Местный житель: «А я вообще не местный, не знаю ничего».

Между тем не знать об этой истории местные не могут. Еще недавно о ней трубили все газеты: 14-летняя шведская девочка поехала в Ирак вместе со своим 19-летним парнем, выходцем из семьи мигрантов, чтобы жить на территории так называемого «Исламского Государства». Вот ее первое и пока единственное интервью, записанное уже после освобождения плена.

Мэрилин Невалайнен: «Поначалу нам было хорошо вместе, но потом он начал показывать мне ролики «Исламского Государства». А я вообще ничего не знала об Исламе и об этой террористической организации. В какой-то момент он сказал: поехали в Исламское Государство со мной, и я сказал: окей».

Однако и в школе, где училась Мэрилин Невалайнен, как и в еe родной деревне, стоит только завести разговор на эту тему, как на тебя тут же смотрят с опаской.

Школьный учитель: «Не думаю, что нашим девочкам есть что рассказать об этой истории».

Константин Рожков, корреспондент: «О Мэрилин Невалайнен? Это что, какая-то запретная тема?»

Школьный учитель: «Хорошенько подумайте, прежде чем что-то ему рассказывать. Это журналисты, они могут все переврать и потом использовать это против вас».

Возможно, учителя скрывают собственные промахи. Потому что отношения 8-классницы с совершеннолетним и, как минимум, подозрительным молодым человеком не были такой уж тайной.

Константин Рожков, корреспондент: «Она рассказывала вам, что встречается с парнем, который сильно старше нее?»

Школьник: «Да, говорила, это все знали».

Константин Рожков, корреспондент: «А о планах отправиться в Ирак тоже рассказывала?»

Школьник: «Ну, об этом конкретно нет. Мы знали, что они встречаются, что у них есть какие-то большие планы на будущее, но что именно, мы не догадывались».

Это дом, в котором выросла будущая невеста джихадиста. У многих до сих пор не укладывается в голове, как обычная шведская девочка, которая в детстве каталась вот на таком розовом велосипеде, по собственной воле поехала в логово самой страшной террористической организации в мире и даже успела выносить и родить там ребенка. Его, к счастью, тоже спасли вместе с матерью в ходе спецоперации.

Константин Рожков, корреспондент: «Миссис Невалайнен, Мэрилин, нам очень жаль, что приходиться вас беспокоить. Мы проделали такой большой путь, чтобы найти вас. Пожалуйста, позвольте задать вам только один вопрос, и мы исчезнем раз и навсегда».

Они долго не решались открывать дверь. Но в итоге мать Мэрилин все же показалась в проеме.

Константин Рожков, корреспондент: «Вы были знакомы с бойфрендом вашей дочери до всей этой истории?»

Мать Мэрилин Невалайнен: «Ну, я видела его всего один раз, если честно. Я знала, что он из Гетенборга и это, пожалуй, все».

Константин Рожков, корреспондент: «Какое впечатление он на вас произвел?»

Мэрилин Невалайнен: «Мама не разговаривай с ними!»

Мать Мэрилин Невалайнен: «Простите, она не хочет, чтобы я с вами общалась».

Константин Рожков, корреспондент: «Мэрилин, это вы? Я вас слышу!»

Мать Мэрилин Невалайнен: «Поймите, мы не хотим разговаривать, пожалуйста, уходите».

В итоге она сказала, что парень, за которым уехала ее дочь, был из Гетеборга. И, как ни странно, это многое объясняет. Когда-то второй по величине город Швеции считался неофициальной столицей местной рок- и поп-музыки. Знаменитые «ABBA» и «Ace of Base» начинали именно здесь. Однако за последние годы Гетеборг приобрел совершенно иную славу - главного вербовочного центра ИГИЛ в Европе.

Эрик Виман, журналист: «Лично мне известны имена, как минимум, 100 граждан Швеции, кто уже воевал за ИГИЛ в Сирии и Ираке. Я знаю, что у наших спецслужб есть еще 300 имен. Но в реальности этих людей может быть гораздо больше».

Эрик Виман оказался единственным шведским журналистом, кому удалось взять интервью сразу у нескольких действующих боевиков «Исламского Государства». У всех у них европейские паспорта. Почти все родились и выросли в Швеции, в семьях мигрантов из Африки или Ближнего Востока.

Эрик Виман, журналист: «Вы считаете это нормально расстреливать людей, как это было в редакции Шарли Эбдо в Париже?»

Джихадист: «Может быть, я бы и не стал так делать, но я понимаю тех, кто убивает журналистов, которые рисуют пророка Мухаммеда. В конце концов, Аллаху виднее».

К этому же сорту доморощенных террористов и принадлежал 19-летний бойфренд Мэрилин Невалайнен, который, по данным шведских спецслужб, уже сгинул где-то в песках иракской пустыни. Но, как минимум, еще 120 выходцев из Гетеборга, сражавшихся на стороне ИГИЛ сейчас живы и, возможно, в этот самый момент спокойно разгуливают по живописным улицам родного города. 120 человек! Для терактов в Париже понадобилось меньше 10.

Эрик Виман, журналист: «80% из них - это молодые люди возрасте чуть больше 20 лет. Большинство из них выросли на неблагополучных окраинах больших городов. Как правило, все они бросили школу. Но самое главное они выросли в той среде, где радикальный Ислам не вызывает осуждения».

Распознать боевика на улице невозможно, они могут выглядеть как обычные люди. Но многие местные жители уже научились их узнавать.

Гунун Аскерус, житель Гетеборга: «Мы увидели надпись вот на этой небольшой будке напротив. Еще одна была вон там, вон там, вон там и еще одна на клубе ассирийцев».

Несколько кафе и ресторанов Гетеборга, принадлежащих выходцам с Ближнего Востока, исповедующим христианство - ассирийцам - недавно были исписаны зловещими символами. Вот это, например, аналог буквы «Н» в арабском алфавите, которым на территории «Исламского Государства» в Ираке, а теперь и в Европе помечают дома, принадлежащие христианам. В довоенной Германии похожим образом отмечали дома евреев.

Даниэль Хаген, управляющий пиццерией: «Ну, там еще было что-то вроде мы придем. Я не помню, уже столько времени прошло».

Константин Рожков, корреспондент: «В газетах писали, надпись гласила: «переходи в Ислам или умрешь».

Даниэль Хаген, управляющий пиццерией: «А, ну да, ну да, вот вы сейчас сказали, и я вспомнил, да, именно так и было написано».

Странно, как такое можно было забыть, но видимо в Швеции это общая черта: делать вид, что ничего особенного не происходит. Короткая память- иначе как еще объяснить, что внутри Гетеборга, крупного шведского города, вырос еще один, куда теперь даже местная полиция без особой надобности старается не заглядывать.

Во время пятничной молитвы, когда на улицы города возле мечетей выходят тысячи мусульман, Гетеборг уже мало походит на типичную Швецию. В городе с населением полмиллиона человека одна треть это мигранты, либо люди с мигрантским прошлым, как правило, исповедующие ислам. Коренных жителей встретить здесь практически невозможно. Зато приезжие, особенно из стран Ближнего Востока, могут чувствовать себя, как дома. Безусловно, в Гетеборге есть и вполне приветливые мусульмане, и таких пока еще большинство. Они искренне переживают, что радикальные настроения захлёстывают Европу - имам одной из мечетей Кашир Вирк, с которым нам удалось пообщаться, свободно говорит как на арабском, так и на шведском и на английском языках.

Кашир Вирк, имам мечети Гетеборга: «Вот здесь хорошие слова, между прочим. В переводе с арабского: в религии нет места принуждению и насилию. Это пророк Мухаммед сказал.

Константин Рожков, корреспондент: «Почему-то это послание доходит не до всех».

Кашир Вирк, имам мечети Гетеборга: «К сожалению, не до всех».

По вечерам он ходит в те самые неблагополучные кварталы и раздает прохожим листовки с призывами различать мирный в своей сущности ислам и экстремизм, который с этой религией не имеет ничего общего. И это очень показательно - Швеция словно застряла в поисках выхода. Распространять агитки - слишком просто, чертить на доске громоздкие схемы - слишком сложно. И то, и другое, кажется, уже совершенно бесполезно. И пока нет решения, радикальный ислам стучится в двери Европы – и на самых окраинах, и даже в центре. И если даже журналисты не могут свободно заниматься своей работой в публичном месте, битва за улицы в этой необъявленной войне уже проиграна. Битва за умы пока продолжается.