Ровно за месяц до августовского переворота газета «Советская Россия» публикует скандальное обращение политиков и общественных деятелей - «Слово к народу». Власть в статье называют – «лукавыми стяжателями», а население открыто призывают к сопротивлению.

«Советская Россия»: «Дорогие россияне! Граждане СССР! Соотечественники! Родина, страна наша, государство великое погружается во тьму и небытие... Все, кто ни есть, в городах и селеньях, в степях и лесах – очнемся, встанем для единения и отпора губителям Родины!»

Геннадий Зюганов, лидер партии КПРФ: «Это было прямое обращение через голову Горбачева и всей его камарильи к стране с призывом очнуться. Но одни отдыхали, вторые загорали, третьи экзамен сдавали, четвертые копались в огороде. К сожалению, тогда не услышали».

Среди тех, кто подписал обращение, был лидер КПРФ Геннадий Зюганов. Пронизанную гневом и болью за судьбу страны, статью, впоследствии назовут «манифестом ГКЧП».

Геннадий Зюганов, лидер партии КПРФ: «Очень трудно было поверить секретарю горкома, райкома, обкома, что наверху сидит тот, кто их предает, предает страну, союзников, друзей, советскую власть – трудно было поверить».

Тем временем, в конце июля Михаил Горбачев собирает у себя в резиденции в Ново-Огарево руководителей республик, чтобы последний раз определиться, у кого какая власть будет в новом Союзе. Подписание союзного договора было запланировано на 20 августа.

Аскар Акаев, президент Киргизии в 1991-2005 гг.: «Республики, прежде всего, добивались экономической самостоятельности для того, чтобы успешно проводить рыночные реформы».

Вечером лидеры остались наедине. Неожиданно Ельцин заявил, что у Горбачева нет ярых приверженцев рыночной экономики, на путь которой встала Россия. Он даже предложил заменить Павлова, Крючкова, Язова и Пуго более «либеральными фигурами». Горбачев не спорил - ради обновленного Союза, он был на всё готов.

Аскар Акаев, президент Киргизии в 1991-2005 гг.: «Позиция Горбачева была конструктивной, он не говорил, что ничего вам не дам. Он наоборот предлагал, давайте расширим экономические, кадровые полномочия».

Как выяснилось позже, разговор Горбачева с главами республик был записан начальником службы охраны президента СССР Юрием Плехановым. Эти материалы он потом передал председателю КГБ Владимиру Крючкову. Мы покажем вам этот редкий исторический документ - видеозапись закрытого заседания на Лубянке. У нас оказались редкие кадры... За две недели до ПУТЧА очевидно – заговорщики готовились к перевороту заранее.

Владимир Крючков, председатель КГБ СССР (1988-1991 гг.): «Если мы дадим разрушить наш Союз, тогда мы будем стоять перед лицом серьезных потрясений».

Каждый советский человек был в курсе - если по радио звучит классическая музыка, а по телевизору раз за разом идет «Лебединое озеро», значит, в стране произошли какие-то серьезные перемены. Так уже бывало, когда, скажем, умирали первые лица государства, но 25 лет назад совершался госпереворот. Под музыку Чайковского звучала «последняя лебединая песня» Советского Союза. За два с половиной часа пока шло «Лебединое озеро» – заговорщики сумели сформулировать лишь две основных мысли – «Горбачев не может управлять страной по состоянию здоровья», и хором признали «его политика реформ зашла в тупик».

Александр Цалко, заместитель председателя государственного комитета РСФСР по обороне и безопасности (1990-1992 гг.): «Я никогда этого не говорил, первый раз за 25 лет скажу».

В 1991 Александр Цалко занимал пост зампреда комитета обороны России. Когда в Москву вошла бронетехника, он руководил многотысячной толпой, которая к тому времени собралась у стен Белого дома. Сразу было решено строить баррикады. Тем временем танки, военные и силовики уже окружили дом правительства и заняли огневые позиции.

Александр Цалко, заместитель председателя государственного комитета РСФСР по обороне и безопасности (1990-1992 гг.): «Я спросил, какая задача у батальона. Задача была брать Белый дом, оружие было при себе, боеприпасы тоже у личного состава. Лебедь оценил обстановку, что будут серьезные жертвы. Да, десантники могли бы выполнить задачу, но там было очень много людей – несколько тысяч».

Военных, которые встали напротив подъезда российского парламента, пресса сразу объявила защитниками Белого дома. Но думать так было наивно – ни одному подразделению армии и МВД не было отдано приказа на атаку. Но если бы он поступил, они бы выполнили его без колебаний. Сотрудники Белого дома начинают срочно вооружаются. Исторические кадры - виолончелист Мстислав Ростропович дает интервью с автоматом в руках. Ельцин все это время был в замешательстве. С одной стороны его убеждали выйти к толпе, с другой стороны – он готов был просить политического убежища у американцев.

Александр Руцкой, народный депутат РСФСР (1990-1991 гг.), вице-президент РФ (1991-1993 гг.): «Ситуация нагнеталась до такой степени, что вот-вот будет штурм, вот-вот штурм Верховного Совета. Мы находились в здании Верховного Совета. Периодически Ельцин садился в машину – мы отговариваем уезжать в американское посольство. Он все собирался уехать в американское посольство».

Александр Коржаков, руководитель Службы безопасности президента РФ (1991-1996 гг.): «Звонили оттуда, и я разговаривал с ними, сам ходил, сам маршрут прокладывал, если будет штурм, переехать в посольство. Это же рядом, в ста метрах от входа бокового».

Собравшись силами, Ельцин все же решает выйти из здания - поднимается на броню, пожимает руку танкисту и зачитывает свой указ о недействительности решений ГКЧП на территории России.

Борис Ельцин, президент РФ (1991-1999 гг.): «Мы имеем дело с правым реакционным антиконституционным переворотом».

Александр Коржаков, руководитель Службы безопасности президента РФ (1991-1996 гг.): «Идею выйти к народу предложил Бурбулис, он сказал, что надо показать народу. Они случайно увидели танк, взобрались, получилось красиво».

Ельцин на танке стал самым доходчивым и ярким образом времени - «народ против коммунизма». Западные СМИ крутят эту картинку много раз в повторах, в самом же СССР главные кадры дня показывают лишь в десятом часу вечера. На пресс-конференцию с руководителями ГКЧП большинство заговорщиков не пришли – нет Павлова, Язова, Крючкова, только Янаев. Заметно, что у исполняющего обязанности президента трясутся руки.

Геннадий Янаев и. о. президента СССР 18 - 21 августа 1991 года: «Должен прямо сказать, что мы получили поддержку и от автономий, и от абсолютного большинства руководителей республик нашему намерению навести в стране порядок, спасти страну».

Геннадий Бурбулис, государственный секретарь РСФСР (1991-1992 гг.), первый заместитель председателя правительства РСФСР (1991-1992 гг.): «Да, они оказались верующими людьми, а может быть, а в этом отношении квази-религиозными фанатиками. Но уже 22 августа Советский Союз де-факто перестал существовать. И все дальнейшие наши действия, все дальнейшие испытания вели нас к декабрьскому консенсусу в Беловежской пуще».

Уже на следующий день очевидно – путч провалился. Ельцин сам себя провозглашает верховным главнокомандующим, у которого по-прежнему нет своей армии. Около полуночи происходит столкновение, в котором гибнут трое москвичей – воодушевленные победой, люди пытались блокировать бронетехнику, которая уже возвращалась в часть. Остальная Россия помалкивает - открыто осуждают путч только в Ленинграде. Союзные республики выжидают – мол, это все московские игры. Про Горбачева по-прежнему ничего не слышно – известно только, что он заперт в Крымской резиденции Форос. Всем очевидно - провал путчистов означает поражение всего союзного руководства, не оказавшего им сопротивления. А значит, обратный отсчет до гибели Союза уже не остановить.