В Третьяковской галерее открывается выставка Ивана Айвазовского

Море глазами последнего романтика русского пейзажа увидел наш корреспондент Дмитрий Кулько.

Он напишет свою фамилию на мачте и никому не скажет, доплывут они или нет, чтобы зрители, как сегодня в Москве с надеждой встречали «Девятый вал». Застывшая сага на сотнях картин абсолютно живого моря – невероятное сходство. Морское зеркало Крыма узнают только вернувшиеся из отпуска москвичи, а от Айвазовского шторма ёжатся даже бывалые моряки, сам адмирал Нахимов не верил глазам.

Вера Бодунова, научный сотрудник отдела живописи второй половины 19 века Государственной Третьяковской галереи: «Айвазовского можно всегда отличить по таким незначительным деталям, как оторвавшаяся верёвка. Бывалые моряки, они удивлялись, насколько точно Айвазовский мог запечатлеть в своих баталиях команды, которые командиры отдавали своим матросам».

Он море не писал, он его любил на полотнах, жемчужным или золотым, но всегда романтичным закатом. Даже ужас смерти, который и сам пережил на корабле, на холсте все равно остался восхищением. Айвазовского потрясали ураган, который срывал суда с якорей Евпатории, и строй величия русского флота на Чёрном море.

Живые движения неуловимы для кисти. Все эти порывы ветра и всплески воды невозможно писать с натуры, как и это Синопское сражение не могло вот так замереть. Но, побывав там один раз, Айвазовский мог повторить каждую деталь спустя десятилетия с фотографической точностью. Благодаря феноменальной памяти художника, моря и реки разливались в четырёх стенах мастерской. Там рикошетили о воду ядра,  летели щепки – там, прямо за мольбертом, лицом к лицу со стихией, Айвазовский скончался со своей последней волной – об этом Третьяковка рассказывает в официальном видеоролике. Патриот одной однажды выбранной темы, успевая порой за три часа создать шедевр, оставил нам более шести тысяч работ, которые расходились от императорских дворцов до далеких заграничных коллекций. В Москву пучина в красках стекалась из музеев десятка городов.

Арман Цатурян, директор национальной галереи Армении: «Искусство Айвазовского - это общий культурный пласт, который связывает нашу страну, русских и других национальностей. У нас общая культура общая история».

Пока в прессе подсчитывают в сотнях миллионов долларов стоимость самых продаваемых на аукционах картин, в Третьяковке меряют размеры залов, и верят, что новая очередь зрителей за искусством не выломает двери как во время показа работ Серова. Билеты на красоты моря, как путёвки, продают в интернете и пускают на экскурсии по расписанию – только в первый день двадцать тысяч броней.

Зельфира Трегулова, генеральный директор Государственной Третьяковской галереи: «Мы сознательно, таким образом, ограничили количество посетителей в день до максимально пяти тысяч человек. Но с другой стороны мы действительно думаем о своих зрителях о своих посетителях. И прекрасно понимаем, что смотреть выставку в огромной толпе, отталкивая зрителей, чтобы дойти до картины не совсем правильно».

Не помешают глубже дышать у пейзажей любимого Айвазовским Константинополя и Неаполя, где он был, и Антарктиды, которую великий маринист лишь представлял в ледяных скалах, куда первым добрался корабль под триколором. Насколько реалистична его самая большая волна размером на всю стену, и трагедия Ингерманланд, которую называют «первым Титаником». И всегда утопающим Айвазовскиий оставит надежду сияющими чайками или радугой на острых скалах. Может и «девятый вал» переживут?

Григорий Голдовский, заведующий отделом живописи XVIII-XIX веков Государственного Русского музея: «Уже наступило утро. Ночь-то прошла. Солнце-то прорезало тьму ночную.» «А на горизонте появляется ещё и силуэт корабля. Может они будут увидены. Может они будут спасены. Здесь трагедия с надеждой. Невероятной фантастической эмоцией внутренней».

Айвазовский не закончил роман, но заставил всех нас верить в хороший конец.