Раздобыть чайную заварку здесь сложнее, чем поднять боевой истребитель в небо. Все имеется - самолеты, ракеты, бомбы, а простой заварки нет. Но есть арабская традиция - встречать гостей чаем. Поэтому группа техников сирийских ВВС, скрывая дикое смущение, разливает в рюмки отвар вчерашних, заново ошпаренных чайных листьев.

Быть на нашем месте сейчас мечтали бы агенты всех мировых разведок. Ведь, несмотря на аутентичные пейзажи, чаепитие проходит на важнейшей авиабазе сирийских ВВС. Это самое сердце боевой авиации правительственных войск Асада. Еще никого и никогда, тем более иностранных журналистов, не подпускали так близко в то время, когда за этим объектом охотятся и разведчики, и боевики.

Взлетно-посадочная полоса аэродрома Хама. Лакомый кусок для радикальных исламистов. Дело в том, что это единственная авиационная база в центральной Сирии. Ее несколько раз уже пытались брать штурмом, но МИГ-23, несмотря на все угрозы со стороны ИГИЛ, вновь уходит на боевое задание.

Ярко-желтое пятно в соплах - режим форсажа с первых метров разбега. Задача летчика - набрать максимальную скорость уже в момент отрыва, и, маневрируя, уберечь себя от «Стингеров». За этой горой - фронт, и появление диверсионных групп здесь реальнее свежей заварки. За чаем Мухаммед объясняет: боевики очень разозлились, что сирийские военные научились делать бомбы по образцу и подобию наших, российских ОФАБов. Грубые сварные швы снаружи капсулы - признак ручной сборки. Впрочем, на простом человеческом энтузиазме здесь работает многое, если не сказать почти все.

Пилот МИГа на огромной скорости проводит машину в трех метрах от земли. Потом — «бочка» - буквально над кронами деревьев. Да, это всего лишь основные элементы высшего пилотажа. Но - на самолетах, которые, подчас, старше самих летчиков.

МиГ 21 — самый распространенный самолет в истории боевой авиации. Советские летчики называли его «балалайка» - за внешний вид и крайний раз летали на нем в 90м году. Это разработка 50-х годов, но до сих пор используется сирийской армией.

Последний 21-ый МИГ сошел с конвейера 30 лет назад. Свою известность этот самолет получил ещё во время войны во Вьетнаме! Реальные экспонаты музеев авиации, здесь — основа ВВС. И дело не только в возрасте и десятки раз перекрашенном фюзеляже. Дело еще в том, что конкретно 21-й МИГ - чистый истребитель - заточен под воздушный бой. А с легкой руки сирийских авиаторов, и лично техника Мухаммеда, истребитель стал бомбардировщиком.

Пилот ВВС Сирии: «Да, я знаю, сколько лет моему МИГу. Но это сильный, крепкий и безопасный самолет. Четко выполняет те задачи, которые летчик ставит перед ним. Мы работаем на средних высотах, российские самолеты обычно летают выше нас».

Раритетные сирийские машины, конечно, играют вторую роль в авиаударах по позициям радикальных исламистов. Нередко работают «на добивание». Специально созданный совместный российско-сирийский штаб координации распределяет цели. Пилотам с авиабазы Хама каждый день достается по 3-4 вылета.

Поправив кулаком то, что не слушается штатных техников, сирийский пилот готовится к заданию. В полет берет фотографию президента Асада. Снимков семьи тут нет, но сентиментальности сирийским летчикам все равно не занимать - «маддафи джаханнам» - моя любимая - назовет пилот свою машину перед вылетом. Может быть, в этом весь секрет того, как ВВС Сирии до сих пор воюет тем, что летать уже не может.

Баха Шоман: «В нашей армии все устарело - самолеты, оружие. Это то, что осталось после четырех с половиной лет войны! Только вдумайтесь, мы воюем пятый год подряд! С кем? С террористами со всего мира! А армию идут не ради денег. Потому что денег в армии нет. Простой солдат у нас получает 10-15 тысяч лир в месяц - это 50 долларов максимум».

Баха воевал два года, был штурмовиком «коммандос», демобилизован после тяжелого ранения. Теперь работает официантом в ресторане, но каждый день звонит друзьям на фронт. Сирийская армия сейчас - это 700 тысяч человек, почти все солдаты срочники. Но как такового срока призыва уже не существует, в мирное время молодые люди служили по 2 года, во время войны - столько, сколько скажут. Отсрочка от армии фактически одна - если в семье один сын. Но правом не служить, сирийские призывники пользуются редко. Сейчас еще реже - после начала операции российских ВКС.

Баха Шоман: «У нас сейчас есть надежда, светлая надежда. Пришла российская авиация, и она помогает нашей армии двигаться вперед. Вы не представляете, что творится в душе у простых сирийцев от новостей о победах. Например, еще пять дней назад ИГИЛ контролировали все дороги на Алеппо. У правительства не было доступа в эту провинцию, у людей в некоторых районах не было еды и питьевой воды. Как вы думаете, как там выживали дети? Сейчас дорога на Алеппо под контролем. Это тысячи спасенных жизней».

Но на замену нейтрализованным боевикам приходят новые. В этом основная сложность. Поток головорезов в Сирию не прекратится до тех пор, пока им не перестанут платить деньги. Расценки для боевиков ИГИЛ - полторы тысячи долларов в месяц. В Джебхат-ан-Нусре еще больше - по 700 долларов в неделю. Существуют бонусы - десятки тысяч долларов за сирийского офицера. Именно поэтому высший командный состав армии предпочитает давать интервью спиной к камере. Руководство авиабазы Хама - заклятые враги главарей радикальных исламистов.

Офицер: «Потому что мы бьем именно по скоплению живой силы боевиков. Мы всегда в полной боевой готовности. И как только поступает приказ, через несколько минут наши самолеты уже на полосе. У нас даже пилоты стоят в очереди - каждый хочет бомбить террористов».

Построенная еще в начале арабо-израильской войны авиабаза Хама база отстает технически, но отвечает всем мерам авиационной безопасности. Все самолеты скрыты под так называемым капонирами. Это защитная арка с бетонными перекрытиями полутораметровой толщины. В случае внезапного артиллерийского обстрела здесь будут взрываться снаряды и мины, а экипаж с пилотами будут готовить машину к вылету.

Несмотря на то что в стране идет наземная операция сирийской армии, именно авиация - бог этой войны. За несколько недель российские самолеты уничтожили 40 процентов инфраструктуры боевиков. Сейчас активно подключились ВВС Сирии. Именно поэтому за аэродромы идет ожесточенная борьба. В стране 14 объектов ВВС, пять из них захвачены боевиками, два окружены. Ради штурма авиабаз главари используют наемников как пушечное мясо, отправляя на убой. С оружием, которое лишь по определению должно стрелять.

Это коллекция трофеев в северной части провинции Хама. Все это захвачено у террористов. У меня в руках мина 122 калибра, но такое вооружение в этом музее все-таки редкость. В основном радикальные исламисты пользуются такими агрегатами. Сирийские военные называют ее «адская пушка», стреляет очень громко, но снаряды летят непонятно в какую цель.

«Адская пушка» в действии: из обычной трубы на колесах вылетает газовый кухонный баллон с тротилом и шурупами. Точность нулевая, и именно от этого оружия чаще всего гибнут простые жители осажденных городов. Так называемая сирийская оппозиция «адские пушки» не использует, ей хватает поставок оружия с Запада.

За чаем Муххамед вспомнит про американские «Стингеры» и саудовские ЗРК. А потом с улыбкой закрутит взрыватель на осколочно-фугасной бомбе. Советское наследие работает безотказно, и здесь есть все, что нужно для выполнения круглосуточных боевых приказов. Только заварки нет. Но это мелочи.