Газетные полосы октября 1991. Даже вполне солидные издания опускаются до скандалов. «Живой труп», «Партию под суд!..», «Чем пахнут деньги КПСС?» - с подачи демократов-победителей, в прессе началась откровенная травля побежденного режима. «Враги», «паразиты», «поработители» - самые мягкие эпитеты в адрес коммунистов. И хотя к осени КПСС и без того находилась в полуобморочном состоянии – по документам ее деятельность была приостановлена еще в августе - новой власти не терпелось устроить публичную политическую казнь. Конфискация имущества КПСС позволила открыть партийные и государственные архивы. Один за другим последовали громкие разоблачения, часто вырванные из исторического контекста. В обществе смаковали подробности «красного» террора, массовых репрессий и содержимое черной партийной кассы. К бичеванию КПСС подключились видные писатели, ученые, деятели культуры – неожиданно выяснилось, что многие ярые коммунисты состояли в партии, что называется, с фигой в кармане.

Cергей Бабурин, член совета республики Верховного Совета РСФСР (1990-1993 гг.): «Среди оголтелых антикоммунистов, были как правило те, кто перед этим таких как я воспитывали, что мы плохие коммунисты. Наши наиболее одиозные разрушители, они часто были бывшими политработниками».

В 91-м Сергей Бабурин имел все шансы стать спикером Верховного совета РСФСР. Однако после августовских событий он стал оправдывать ГКЧП и даже заявил о намерении создать на обломках КПСС новую политическую силу. Такая позиция оказалась заведомо проигрышной – политик потерял все шансы стать преемником президента в парламенте и ушел в оппозицию.

Cергей Бабурин, член совета республики Верховного Совета РСФСР (1990-1993 гг.): «Партийный билет Члена КПСС был у меня в кармане даже после запрета партии. Я его убрал в семейный архив только в октябре 93-го года. КПСС была последней скрепой, которая держала Советский Союз, как единое государство, эту скрепу после поражения ГКЧП и вынули».

«Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи» - этот лозунг был знаком каждому в Союзе, а уж тем более членам КПСС. За то, чтобы быть «частью руководящей силы советского общества» приходилось ежемесячно отчислять взносы от одного до трех процентов от зарплаты. Но осенью 91-го оставаться коммунистом, означало опуститься на самое дно. Партбилеты демонстративно рвут, сжигают и топчут в грязи. А особо предприимчивые продают красные книжицы иностранцам. На сувенирном рынке за «честь и совесть эпохи» просят от ста долларов. В октябре 91-го звучат призывы организовать Всеобщий суд над бывшими коммунистами. Среди главных подозреваемых по «Делу КПСС» был заведующий международным отделом ЦК Валентин Фалин, работавший с Брежневым, Громыко и даже Молотовым. Его обвиняли в трате денег из госбюджета на содержание зарубежных компартий.

Валентин Фалин, заведующий международным отделом ЦК КПСС (1988-1991 гг.): «В Конституционном суде был устроен суд, которое должно было по задумке Ельцина и тех, кто ему ассистировал, кончиться запретом КПСС».

Впрочем, публичной порки не вышло. Новые российские лидеры вовремя одумались, что еще недавно все поголовно сами вышли оттуда и карьерой обязаны именно партийным структурам. Вместо суда было решено провести парламентские слушания, цель которых – тотальный запрет КПСС.

Валентин Фалин, заведующий международным отделом ЦК КПСС (1988-1991 гг.): «Я сказал, вы можете осудить руководство партии, какие угодно ярлыки навесить и запретить ее и привлечь к ответственности, но вы не имеете права осудить тех коммунистов, которые положили жизнь за то, чтобы сохранился Советский Союз».

Опорная конструкция рушилась, но Горбачев уверен: Союз, несмотря ни на что, еще можно реанимировать, подписав новый договор. В октябре предпринимаются попытки снова сесть за стол переговоров, но после ПУТЧа республики стали менее сговорчивы. Прервав ненадолго работу, Горбачев вылетел в Мадрид на конференцию по Ближнему Востоку. В последний раз он пожимал здесь руки западным лидерам как глава СССР. На заключительной пресс-конференции президенту задали вопрос: «Михаил Сергеевич, кто Вас замещает в ваше отсутствие?!» Тот, не задумываясь, ответил: «Никто!». На самом деле, Горбачев остался в одиночестве: без партии, без поддержки народа и, по сути, без страны.

Леонид Кравчук, президент Украины (1991-1994 гг.): «Мы поняли, что нужно находить решение, чтобы мощная большая страна, разваливаясь, не завалила каждую из нас».

В эксклюзивном интервью нашей программе бывший президент Украины Леонид Кравчук делится откровениями – подписание Союзного договора тормозили именно в Киеве. На первое декабря там был запланирован собственный референдум о независимости. Предугадать его результаты не сложно – население было единогласно «За». Спустя двадцать пять лет Кравчук дает ясно понять, выдать «свидетельство о смерти» СССР политики готовились задолго до Беловежской встречи.

Леонид Кравчук, президент Украины (1991-1994 гг.): «Конечно, это вызывало ощущение неясности, а что будет завтра, как будет реагировать Москва, то есть десятки вопросов. Это негативное, но второе было позитивное – Украина становится независимым государством, впервые в истории, в таких границах».

Несмотря на то, что в октябре в России фактически нет никакой системы органов власти, Ельцин решает уехать на отдых в Сочи. Тем временем, журналисты подводят первые итоги его президентства – с момента избрания Ельцина прошло ровно 100 дней. Безоговорочное доверие население - главный и пока единственный успех. Впереди, обещанные рыночные реформы, от которых ничего хорошего не ждут. В прессе даже появляется устойчивый оборот «Правительство Камикадзе».

Сергей Филатов, первый заместитель председателя Верховного Совета РСФСР (1991 –1993 гг.): «В нашей бюрократической системе при том противодействии, которое мы испытывали, нужны была очень жесткая рука, потому что копились долги у предприятия, у государства, и эти проблемы можно было решать только эффективным внедрением рыночных отношений в стране».

Разгромив правящую партию, команда Ельцина создает ей не лучшую альтернативу – кабинет реформ. Символично, что роспуск КПСС и создание нового правительства происходили в канун «красного дня календаря» - очередной годовщины Великой октябрьской революции. Первая капиталистическая зима станет настоящим шоком – накопления обесценятся, цены ошеломительно вырастут, средние зарплаты рухнут до десяти долларов. Сам Ельцин из всеобщего любимца превратится в главного врага народа. Население массово начнет причитать, мол, жили - не тужили в великой стране, которую сначала развалили, а затем с «шоком без терапии» реформировали. Но будет уже поздно.