Бойцы курдских отрядов Пешмерга, кажется, уже не очень рады, что связались с прессой. Ведь все начиналось с обычных интервью в расположении, а закончилось — по традиции - настойчивой просьбой вывести на фронт. За 3 недели мосульской операции, на передовой погиб 1 и ранены пятеро журналистов. Для военных это обернулось жесткой взбучкой от начальства и  ненужной бюрократией. Прикрывая нас и свои погоны по всему периметру трофейного пикапа, отряд заметно напряжен. В этом районе ИГИЛовцы ведут партизанскую войну: передвигаются скрытно, по тоннелям. Не дремлют снайперы, работают шахиды. В радиоэфире — идеологический джихад.

Боец Пешмерга: «Они говорят, что побеждают Пешмарга, курды бегут. Террористы призывают мусульман начать джихад против всех неверных».

Радио ИГИЛ транслирует на небольшой поселок Фазилия, в котором нас просят не задерживаться и не покидать пикап. Местные — сунниты, жили с боевиками два с половиной года, то есть прошли через фильтр «свой-чужой». В тылу у курдской армии почти наверняка остаются спящие ячейки террористов, или просто лояльные ИГИЛ гражданские. Чтобы ударить в спину, они ждут лишь часа икс и нужную шифровку. Если об ИГИЛовской пропаганде мы узнали — она в открытом доступе, то о боевых переговорах мы знать не можем, потому что ИГИЛовцы постоянно используют шифровки. К примеру, если нужны ракеты они говорят – «банка», если в сторону солдат Пешмерга идет машина со смертником они говорят «консервная банка», если они отступают, они произносят шифровку «тесть». Ключевые слова каждый день здесь меняются. Это линия соприкосновения, непосредственно фронт, вот там за земляными брустверами уже начинается не контролируемая солдатами Пешмерга территория. Стоят военные грузовики, для укрепления они здесь повсюду. На эту линию фронт переместился неделю назад, но никто не может сказать, в какую сторону он переместится сегодня или завтра. Нас с интересом изучают бойцы передовых отрядов Пешмерга. Пока армия Ирака прорываются в Мосул с боями, курды вязнут в их тылу. Еще вопрос кто рискует больше. Иракцев страхуют западные самолеты, которые могут разложить на атомы все ИГИЛовские города вместе с боевиками и гражданскими — мы видели такие по дороге. У курдов тоже есть такая опция и целый корректировщик авиации, но запрашивать ее — нельзя. За бруствером — по договору с коалицией — территория багдадской армии, куда курдам вход заказан. И пусть с позиций Пешмерги прекрасно виден черный флаг с ИГИЛовской шахадой, наступать нельзя. Ждать снайперскую пулю, машину смертника или химических атак — вот это можно. Быть витриной, пушечным мясом этой грязной войны - можно. 

Ракип Шукри, полковник боевого отряда партии Свободной жизни в Курдистане: «В последнюю неделю они огрызаются — вчера обстреляли нас ракетами, сейчас их танк вышел на позиции — они знают, что мы не пойдем вперед. Вот и обнаглели».

В целях профилактики по нескольку раз в день на кромку бруствера выкатывают советскую броню. Но пользы от нее немного. За полчаса, передовая «упала» в молоко — в пустыню пришла буря, из прямой видимости пропал и флаг ИГИЛ с захваченной террористами деревней. Танкисты стреляют наугад, но главное — стреляют — считает командир иранских курдов, он же - «Сталин». За внешнее сходство с вождем народов, Хусейн Ездампана носит этот позывной уже 30 лет. Но если не изменить тактику мосульской операции — 31-ый год фронтовой практики Сталин вряд ли переживет.

Хусейн Ездампана, командир боевого отряда партии Свободной жизни в Курдистане: «За моей спиной идут бои — иракская армия продвигается в Бартелле. А мы у боевиков как на ладони. В ноябре в пустыне начинается сезон дождей и песчаных бурь — скоро видимость будет 200-300 метров. ИГИЛ только этого и ждут - для перегруппировки чтобы ударить с новой силой».

В недорогой, но претендующий на ближневосточный шик трехзвездочной гостинице, он живет 2 с половиной года. Каждый раз, уезжая из отеля с автоматом, шейх Зеду Бодри проводит на ресепшене один и тот же инструктаж. Кому звонить и кому передать вещи в номере, если сюда он больше не вернется. Попрощавшись с постояльцами, он сядет в обычное такси с проверенным водителем. Заказ — в один конец, на фронт.

Зеду Бодри, доброволец ополчения езидов: «Это зависит от ситуации — иногда неделю, иногда месяц я не возвращаюсь в Эрбиль. Ненавижу войну и оружие. Я считаю себя интеллигентом, много читаю, пишу книгу, увлекаюсь русской литературой. Но радикальный ислам заставил забыть о прежних увлечениях».

По дороге на войну — неприятное, но обязательное чтиво — о ситуации на фронте и новых жертвах ИГИЛовского геноцида. Про его народ — езидов, которых боевики не считают за людей и стремятся уничтожить полностью.

Местный житель: «Здравствуй, дорогой, как доехал, как здоровье? Мы так ждали тебя...»

Родовая деревня шейха неподалеку от Дохука — сюда он заезжает перед фронтом. В заброшенных и недостроенных домах его двоюродные братья селят тех, кого шейх Зеду помог вытащить из плена. Семья Альдахых — 8 человек - впервые видит своего спасителя.

Зеду Бодри, доброволец ополчения езидов: «Больше всего досталось детям — посмотрите в каком они состоянии и представьте, как с ними обращались боевики».

Больных ДЦП детей, ИГИЛовцы палками поднимали на молитвы. Били до тех пор, пока те не совершат намаз — всех пленников-езидов под страхом казни заставляют отрекаться от своей религии и принимать ислам. Мать больных детей — Фаизу — сделали швеей и кухаркой для целого отряда джихадистов. Ее сестра — Адуль — исполняла прихоти ИГИЛовцев как секс-рабыня. За 2 года плена, ее продавали 6 раз.

Адуль Альдахых: «Приходили после пятничной молитвы — нас сажали в круг в школьном спортивном зале или на уличном базаре. Приходили покупатели — брали по 3-4 женщины, цена нам неизвестна».

Фаиза Альдахых: «Самое страшное — когда меня разъединили с детьми. Они — больные — жили в каком-то хлеву. Я — дома у хозяина. И всем нам — прачкам, швеям и наложницам поневоле почти каждый день устраивали показательные казни. Казнили нашу родню».

Езиды живут большими родовыми кланами, в этой семье — 57 человек, спасены только 8, остальные — до сих пор в плену, все мужчины, вероятно, казнены. Их рабство началось еще до прихода боевиков в деревню. Первыми пленили кумовья-сунниты, которые годами жили с езидами в доме по соседству.

Шамма Альдахых: «Мы ходили, друг другу в гости и дружили семьями. А однажды они спросили — ты примешь ислам? Ты будешь носить молиться и носить паранджу? Мы на все соглашались. И я однажды не выдержала — за что вы так с нами, кумовья? Они ответили — теперь мы твои хозяева».

13-летнюю дочь Адуль однажды возили в Мосул к мировому лидеру боевиков - к самому аль-Багдади. Халиф выбирал себе наложниц помоложе — до 10-ти лет, и от Адуль отказался. В тот же вечер ее избили и изнасиловали шестеро. Как ненужный и отработанный материал, боевики разрешили выкупить пленницу за 20 тысяч долларов. Деньги — в Германии - искал шейх Зеду. 22 года он прожил в немецком Эссене и вернулся в Ирак когда террористы стали уничтожать его народ.

Зеду Бодри, доброволец ополчения езидов: «Вот вам ответ — почему я не смог жить в Европе. Это — моя кровь. Езиды ни в чем не виноваты, когда эти животные силой заставляют нас принять ислам, а потом насилуют и издеваются».

Езиды — те же курды, но со своим диалектом и религией. Боевики ИГИЛ считают их дьяволопоклонниками, поэтому используют в качестве щита на фронте, а еще слуг и секс-рабынь. 3 тысячи езидов сейчас остаются в рабстве, 4 тысячи замучены, 25 тысяч потеряли дом в Ираке. Почти треть благодаря шейху и его братьям уцелели, живут среди бетонных блоков, но под своей крышей. Маленькая Роя — о ее отце мать не говорит - ни разу в жизни не спала в человеческих условиях - родилась в рабстве, сейчас — ночует, где получится. Поселить всех беженцев-езидов в недостроях естественно нет никакой возможности, поэтому основная часть этой редкой религиозной группы курдского народа проживает здесь, в лагере для беженцев. 16 тысяч человек, люди продолжают прибывать и пока еще не ясно, где будут размещать следующую партию беженцев. В лагере растет число самоубийств — за два с половиной года, многие уже не верят что этот ад когда-нибудь закончится. Шейх ищет немецких меценатов, личный бизнес в Эссене давно распродал — деньги потрачены на выкупы.  После рабства, бывших ИГИЛовских наложниц принимают в этом доме города Шерани. Духовный лидер езидов впервые в истории своего народа издал указ, спасающий женщин от самоубийств после рабства.

Баба Шейх, духовный лидер езидов: «Мы издали закон — любой, кто приходит из плена ИГИЛ — чист перед нашим народом, чист перед богом, им прощаются все грехи и не смотря на принятие ислама они не являются мусульманами».

На добровольную репатриацию решились многие, кто уезжал в Европу ради сытой жизни. Командир езидского ополчения — Лукман Шарафани, продал в Голландии сеть автомоек и вернулся в северный Ирак. Сейчас руководит командой из четырехсот бойцов, в их числе — шейх Зеду. Когда приехал из Эрбиля, встретили печальной новостью — на мине подорвался его друг - доктор Сулейман — он приехал из Гамбурга.

Зеду Бодри, доброволец ополчения езидов: «Вот его окровавленный рюкзак и бронежилет. Он разминировал 10 мин-ловушек, 11 взорвалась в руках. Его смерть — наше огромное горе и напоминание всем тем курдам и езидам, которые сейчас отсиживаются в европейских городах как трусы».

За два с половиной года, сюда приезжали писатели, учителя, бизнесмены и врачи. После 10-дневных курсов военной подготовки, все стали добровольцами отряда «Огненные силы». Воюют, в основном, трофеями — этот пикап со станковым пулеметом в кузове достался от ИГИЛ в боях неделей раньше. В металлическом ангаре — еще трофеи, рядом с которыми не рекомендуют находится дольше двух минут. Это — самодельные ракеты с капсулами хлора. Это — минометные снаряды с ипритом и зарином. Ядовитый газ без запаха и цвета — новое оружие боевиков ИГИЛ, которым они могут ударить во всему фронту.

Лукман Шарафани, командир отряда ополчения езидов: «Мы находим это оружие в тоннелях — там огромные подземные склады химикатов и взрывчатки, все снаряды — кожно-нарывного действия и мне страшно представить, что будет, когда ИГИЛ решится на масштабную атаку химикатами».

Пока что боевики уничтожают курдские отряды по старинке. Это — джихад-мобиль — машина смертника, которая не доехала до позиций Пешмерги. За рулем — человек, разминировавший бывший японский внедорожник. Обезвредил почти полторы тонны тротиловой машины в одиночку — с культей вместо руки.

Халор Рамишти, сапер боевого отряда партии Свободной жизни в Курдистане: «Все сделано очень искусно — и профессионально. Бронепластинами защищен двигатель, колеса, двойное бронестекло на окнах — смертник допустил лишь одну ошибку — нечаянно открыл дверь. Наш снайпер не упустил шанса. Здесь было 8 тротиловых брикетов по 150 килограммов каждый. Если бы он приблизился к нам даже на 300 метров — никого бы здесь уже не было в живых».

Специалист по взрывному делу - Халор Рамишти. Потерял руку в боях с иранской армией, когда воевал за права курдов. Сейчас, не смотря на казалось бы стопроцентную негодность к филигранной работе со взрывчаткой, остается лучшим сапером у генерала Сталина. Его батальон — боевое крыло иранской партии свободной жизни Курдистана. Из семисот бойцов, 200 — женщины. Освоили снайперское дело и работу с калибром посерьезней. Из-за дамской точности, лидер ИГИЛ аль-Багдади даже издал фетву, разрешающую террористам умирать от руки женщины. Заура Хаврами — инструктор и жена однорукого сапера еще до реформы аль-Багдади успела отправить в ад несколько десятков террористов.

Заура Хаврами, командир по боевой подготовке отряда партии Свободной жизни в Курдистане: «С мужем мы познакомились в 2008, 2 года воевали вместе в батальоне против иранской армии, поняли, что нас связывает что-то большее и поженились в 2010. Два года назад приехали в Ирак — сражаться за единый Курдистан. Для нас честь воевать вместе как семья».

Революционный романтизм, которым так горят супруги и батальон генерала Сталина, уже сейчас разделяют далеко не все союзники по коалиции. Пока здесь воюют за единый Курдистан, в километре к югу стоят шиитские отряды — против курдского сепаратизма. Шейх Зеду и отряд «Огненные силы» бьются за права езидов, а их духовный лидер однажды заявил, что после предательства иракской армии, с Багдадом им не по пути.

Хусейн Ездампана, командир боевого отряда партии Свободной жизни в Курдистане: «После ИГИЛ будет очень много проблем, мы уже видим их предпосылки. Многие соседи не хотят образования единого Курдистана, а мы пришли сюда только ради этого».

Интеллигент, писатель и поклонник русской классики снова звонит в Германию с передовой. В Эссене ждут жена и пятеро детей — вопрос «когда обратно» с отцом уже не обсуждают. Штурм Мосула, написанный к президентским выборам в Америке, по самому оптимистичному прогнозу, займет еще около трех месяцев. А потом — очень вероятная война всех против всех. Самым идейным участникам антиигиловской команды уже сейчас дают самые небезопасные позиции. Батальон иранских курдов — имеет право только на круговую оборону. Скоро сезон песчаных бурь — идти вперед нельзя, в спину дышат ненадежные сунниты, а весь район в округе изрыт секретными тоннелями ИГИЛ. Роль смертников — для батальона как будто писали по сценарию.

Заура Хаврами, командир по боевой подготовке отряда партии Свободной жизни в Курдистане: «Мы знаем, что можем умереть. Но для нас наша свобода — важнее дома, семьи и детей. Если суждено — мы с мужем готовы пасть на поле боя».

На молитве в главной мировой святыне всех езидов — храмовом комплексе Лалеш — шейх Зеду этой ночью будет долго беседовать с монахами и стоять у саркофага езидского пророка Абу. По легенде, если кусок старинной черной ткани с его могилы бросить между кровными врагами, наступит примирение. Только вот теперь неясно — между кем именно бросать.

Зеду Бодри, доброволец ополчения езидов: «Мир не имеет права быть немым, мы все должны одуматься, если, конечно, еще не слишком поздно».