Диктор: «Седьмое ноября 1991 года».

Москва. Красная площадь. Пустые трибуны Мавзолея. Впервые за долгие годы праздник Октябрьской революции отмечала лишь горстка верных коммунистов.

Диктор: «Согласитесь, непривычная картина».

Скомпрометированные путчем и запретом КПСС, бывшие хозяева страны, окончательно утратили поддержку населения и превратились в политических маргиналов.

Участник демонстрации: «Я против диктатуры и пещерных капиталистов».

Народ растерян – одни за отставку Ельцина, другие за отставку Горбачева. Но ответа на главный русский вопрос «что делать», никто дать не может.

Участник демонстрации: «Я заканчиваю институт и не знаю, куда я пойду работать».

Противники коммунистов также в этот день митингуют. От Лубянской площади до бассейна «Москва» - будущего места строительства Храма Христа Спасителя - прошел крестный ход. Здесь отслужили панихиду по жертвам Гражданской войны. Впрочем, настроение митингующих паническое.

Участник демонстрации: «Новая диктатура не пройдет».

После того как прошла эйфория, вызванная победой демократических сил, страна вернулась к мрачному настоящему.

Прохожий: «Нет, у меня не праздник. Голод. Чему радоваться-то?»

Конец 1991 года - пик товарного дефицита. В резервных фондах смехотворная сумма – 25 миллионов долларов. На пороге зима, которая обещает стать самой трудной со времен Великой Отечественной войны. Еще в начале ноября Горбачев направляет срочное послание британскому премьеру Джону Мейджору с просьбой о предоставлении полутора миллиардов долларов. Однако на этот крик отчаяния Мейджор даже не ответил.

Борис Ельцин, президент России (1991-1999 гг.): «Мы идем по тропинке большого ущелья, у нас выхода нет. И уже одна нога даже в пропасти болтается».

Пользуясь удобным моментом, Ельцин выводит на сцену «младореформаторов». Ничего не смысля в рыночной экономике, президент целиком доверяется Егору Гайдару, который убедил его в чудодейственности рыночных реформ.

Егор Гайдар, заместитель председателя Правительства РСФСР по вопросам экономической политики (1991-1992 гг.): «Чувство ответственности и осознания реального положения, в котором мы все оказались, возьмет верх».

Доктор экономики, бывший сотрудник журнала «Коммунист», руководитель неформального кружка монетаристов, без опыта реального управления хотя бы заштатным заводиком, Гайдар и его команда намерены прописать стране «шоковую терапию». Ельцин успокаивает народ, как может – дескать, придется немного потерпеть.

Борис Ельцин, президент России (1991-1999 гг.): «Эта реформа на полгода принесет людям ухудшение».

Андрей Нечаев, первый заместитель министра экономики и финансов РСФСР (1991-1992 гг.): «То, что правительство не будет правительством народных любимцев – это мы понимали совершенно четко. Поэтому мы исходили из того, что мы разгребем основные завалы, а потом может быть другие люди придут и будут развивать реформы».

В ноябре 1991 Андрей Нечаев занимает пост замминистра экономики РСФСР. Среди других членов кабинета – председатель Госкомимущества Анатолий Чубайс, министр внешних экономических связей Петр Авен, вице-премьер Александр Шохин. Практически всем на тот момент еще нет и сорока – президенту реформаторы годятся в сыновья. Но это, пожалуй, единственное их достоинство. В народе министров-капиталистов сразу прозвали «временным правительством» и «мальчиками в розовых штанишках».

Андрей Нечаев, первый заместитель министра экономики и финансов РСФСР (1991-1992 гг.): «Власть тогда была, как горячая картошка – ее перекидывали из рук в руки, ее никто не хотел брать, понимая всю ответственность за те непопулярные решения, которые неизбежно придется принять, потому что ситуация зашла в тупик».

Михаил Полторанин, министр печати и массовой информации РСФСР (1990-1992 гг.): «Все удивлялись, откуда взялась эта шпана – Гайдары, Чубайсы, Авины. Они одно время даже в Париже уже сидели и обговаривали, кто какое место в правительстве будет занимать, и что они будут делать».

Михаил Полторанин в те годы возглавлял Министерство печати. Одно время ему даже предлагали занять кресло премьера. Но он отказался. «Волк политического пиара», «ельцинист» со стажем. По словам Полторанина, рецепты лечения больной экономики команда Гайдара получала напрямую из Вашингтона.

Михаил Полторанин, министр печати и массовой информации РСФСР (1990-1992 гг.): «Документы им делали не где-нибудь, а на Западе, на английском языке, там писали. Сюда привозили и срочно переводили на русский, тяп-ляп, очень корявым языком. Вот так вод делалось все это дело».

Незадолго до начала рыночных реформ в Москву, действительно, приезжал распорядитель МВФ Мишель Комдессю. Он убедил команду Гайдара перейти к «Вашингтонскому консенсусу». В 1980-е этот свод правил окончательно парализовал страны Латинской Америки. Но молодым реформаторам показалось, что именно такой радикальный путь способен вылечить экономику России.

Руслан Хасбулатов, председатель Верховного Совета РФ (1991-1993 гг.): «И когда пришли эти ребятки, которые не знали ни социалистическую, ни капиталистическую экономику в помощь им прислали целый батальон специалистов. Как раз из того института Петерсона, где разрабатывалась доктрина Вашингтонского консенсуса».

Уже в ноябре людям обещают – с нового года страна заживет при капитализме. Неизбежные экономические меры называют «радикальными», впрочем, обо всех необратимых последствиях никто даже не догадывается. Известно лишь то, что с января власть «отпустит цены». Полный отказ государства от участия в ценообразовательной политике назначен на 2 января 1992 года. Новую экономическую реальность, которую готовили министры-капиталисты, можно легко себе представить, оказавшись на колхозном рынке. Здесь любой продавец сам устанавливает цены и никогда не станет торговать себе в убыток. Впрочем, и заоблачные цены никто назначать не будет – покупатель покрутит пальцем у виска и пойдёт дальше, а товар просто сгниёт. Так вот именно об этом теоретики реформ и не подумали – безграничная, бездумная жадность новоявленных предпринимателей шокировала страну. Еще вчера были деньги, но пустые прилавки. Сегодня, откуда ни возьмись, появляются товары, правда, купить их уже никто не может. Ценники меняются несколько раз в неделю. Продукты дорожают в пять-восемь раз. Дрянное мясо стоит 100 рублей за килограмм, сливочное масло 40 рублей, яйца - 10 рублей за десяток. При средней месячной зарплате 1200 рублей дотянуть до получки получается не у каждого. К концу ноября Россия столкнулась с еще одной острой проблемой.  Избранный президент Чечни Джохар Дудаев объявляет республику суверенной. В ответ на это, Ельцин подписывает указ о введении в регионе чрезвычайного положения. Но угроза вмешательства Москвы лишь сплачивает чеченцев. Дудаев объявляет всеобщую мобилизацию мужчин от 15 до 50 лет, приводит в боевую готовность наспех созданную Национальную гвардию и объявляет всех противников независимой Чечни врагами народа.

Джохар Дудаев, президент Чеченской Республики Ичкерия (1991-1996 гг.): «Нас загоняют в нокдаун, в угол и приходится огрызаться».

Но до открытых столкновений дело пока не доходит. Не ясно, кто Главнокомандующий войсками – Президент СССР или Президент РСФСР. Переговорщиком с Грозным выступает председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов – чеченец, занимающий высокий государственный пост.

Руслан Хасбулатов, председатель Верховного Совета РФ (1991-1993 гг.): «Я нехотя возглавил эту миротворческую группу, но мы за три месяца добились выдающихся успехов, фактически подняли всю республику. Если бы здесь в Москве не захотели начать военную компанию, мы добились бы мирным путем свержения Дудаева».

До начала Чеченской кампании оставалось три года. Кавказский вопрос надолго станет самой болезненной внутриполитической проблемой России. Рыночные реформы затянутся на десятилетия, но принципиальных сдвигов так и не произойдет. Антисоветский запал выдохнется уже в первые месяцы новой жизни. Конец 1991 года - это время ожидания голода, холода и всеобщего пессимизма. Год заканчивался, крах Советской Империи был уже необратим, но, как оказалось, это была лишь прелюдия. Катастрофа - впереди.