До начала представления еще час, но он, конечно, придет заранее. В пустоте зала - один среди множества кресел - Даниил не отрываясь следит за репетицией дрессировщиков. Все потому, что в его жизни было так мало детства.

Даниил Чичеленко: «До операции у меня очень сильный был зуд и руки таки как у деда, вялые, старая кожа вот такое».

Стараясь быть незаметным, за Даниилом как обычно, присматривает дядя Андрей. Привычка: мальчика долгие годы нельзя было оставить одного. Кистоз почек, разрушенная печень ... теперь это в прошлом. Стать донором для племянника дядя согласился не раздумывая.

Андрей Вдовиченко, дядя Даниил Чичеленко: «Чтобы он жив остался, он мальчик еще, что он видел в этой жизни, ничто ему всего 13 лет, и из этих 13 лет год проболеть».

Раз в год доноров и тех, кому они спасли жизнь, собирают в Москве на елку в центре трансплантологии имени Шумакова. Каждый взрослый в этом зале пожертвовал частью себя, почти всегда органы пересаживаются от родственника к родственнику. Огромная проблема для нашей страны.

Сергей Готье, академик РАН, директор ФГБУ «НМИЦ Трансплантологии и искусственных органов имени академика В. И. Шумакова»: «Родственное донорство прижизненное играет роль одной третий, две трети должно составлять посмертное донорство».

Те малыши, которым не могут по медицинским показаниям помочь родственники, вынуждены оперироваться за границей, в той же Индии, например. Не потому, что там врачи лучше, просто вне России давно отлажен юридический механизм согласия на трансплантацию. Закон о трансплантации органов был принят еще в 1992 году.  За эти 25 лет ситуация в стране изменилось кардинально, пришло новое поколение врачей, наши клиники оснастили современным оборудованием, медики научились делать сложнейшие операции. И только законодательство оставалось неизменным. Собственно, привести юридическую базу в соответствие с требованием момента сейчас и пытается Министерство здравоохранения. Одна из главных задач: создать для всей России единый регистр жертвователей органов и общую электронную базу отказов от донорства и согласия на него. Это позволит решить вопрос с детскими трансплантациями и поможет избежать таких вот трагедий.

Елена Саблина, мать Алины Саблиной: «Врач какой-то нервный был, опускал глаза и видно было, что что-то происходит».

Ее 19-тилетнюю дочь сбили на пешеходном переходе, 6 суток в реанимации, клиническая смерть. Уже после мать узнала: Алина стала донором - у нее изъяли почки, часть аорты, сердце, надпочечники. На что родственники согласия не давали. И пусть дочь спасла чьи-то жизни, убитой горем матери теперь никто не докажет: врачи действительно пытались спасти ее ребенка. 

Елена Саблина, мать Алины Саблиной: «Зачем спасать одного человека, когда органы на трансплантацию можно сделать двум или трем и для них практически это уже как конвейер».

Требуя наказать врачей, Елена Саблина дошла до Конституционного суда. Который подтвердил в России действует принцип презумпции согласия, то есть если Вы, например, нотариально не заверили свой отказ от донорства, то после Вашей смерти нужные для пересадок органы можно будет изъять.

Леонид Бурков, адвокат семьи Саблиных: «На сегодняшний день нет базы данных потенциальных доноров, то есть людей, которые выразили свое желание стать донорами, или наоборот отказались от того, чтобы быть донорами, это нигде не зафиксировано».

Чтобы дать гражданам возможность сказать нет донорству и нужен единый электронный реестр. За это выступают в первую очередь сами врачи. Как показывает опыт Европы, после появления реестра, быть донорами отказывают единицы.

Герман Николаев, главный трансплантолог Санкт-петербурга, заведующий НИЛ торакальной хирургии ФГБУ «НМИЦ им. В. А. Алмазова»: «За 20 с лишним лет из 60 миллионов только 100 000, это менее 1 процента».

По статистике, каждый донор может спасти до 5-ти человек. На днях число возвращенных к жизни пополнил и Евгений Николаевич.

Евгений Баранков: «Я переживал, что вдруг поставят мне имплантат и вдруг я буду мыслить, как другой человек прежде всего»

Но все прошло отлично, Евгений Николаевич стремительно идет на поправку. С новым сердцем в груди. Она так трогательно держит его за руку. все-таких 43 года вместе. Теперь есть шанс пожить еще. Для себя и для внуков.

Евгений Баранков: «Мне интересно, что будет с внучкой через 10 лет, а что будет с внуками».

И пусть он никогда не узнает, кому обязан жизнью, тот, чье сердце пересадили точно погиб не напрасно. Станет ли больше спасенных донорами безнадежных больных теперь зависит от депутатов думы. Медики надеются: новый закон о трансплантациях успеют принять уже до нового года.