Елену Белую исполняющую обязанности глав врача калининградского роддома обвиняют в превышении должностных полномочий, мягкая формулировка для того, кто подписал младенцу смертный приговор. Малышу был нужен препарат, который стоит 24 тысячи рублей. Дороговато — решил эскулап.

Наталья Глацко — старший помощник руководителя СУ СК РФ по Калининградской области: «Дала незаконные указания медицинскому персоналу принять все меры для того, чтобы ребенок не выжил. Мотивируя свою позицию высокой стоимостью препарата и ухудшением показателей медицинской статистики в части смертности новорожденных».

Матери сказали, что у нее родился мертвый ребенок. В карточку внесли соответствующую запись, но малыш жил, он не мог дышать, легкие не развернулись, лекарство могло помочь, экономные врачи же просто ждали, когда ребенок угаснет.

Сотрудник МВД: «В отношении вас возбуждено уголовное, дело по факту смерти новорождённого».

Кажется, для Белой наворожённые даже не люди. Одним больше, одним меньше. В 2015 году в этом же роддоме молодая женщина потеряла малыша и навсегда осталась бесплодной. В течении трех лет супруги доказывали, что виноваты врачи. Медики уже привычно фальсифицировали документы. Не помогло — суд признал, что в смерти младенца виноват роддом. Врачи даже не извинились.

Виктория Распертова, пострадавшая: «Че вы вообще от нас хотите? Ну, получилось у вас так и получилось, че вы сюда пришли? В этот суд… Мы, вообще, все правильно сделали! Сочувствия не было ни у кого».

Эта неделя вскрыла проблемы медицины, как скальпель хирурга вскрывает гнойный нарыв. О этике заговорили и в Краснодаре. Пациентка пришла за жизненно необходимым ей инсулином. У Надежды Гречкиной тяжёлая форма диабета.

Надежда Гречкина: «Пять-восемь уколов это короткий инсулин, который ставится после еды, один длинный ставится на сутки».

Она пришла за лекарством без талончика, терапевт Людмила Бертник такого хамства не потерпела.

Надежда Гречкина: «Вы кинули мою тетрадку — вы нормальная?»

Людмила Бертник терапевт: «Да, я нормальная».

Надежда Гречкина: «Выпишите мне инсулин, пожалуйста».

Людмила Бертник терапевт: «Я не буду».

Надежда Гречкина: «Вы взрослый человек!»

Людмила Бертник терапевт: «Вы тоже. И должны записываться вовремя!»

Надежда Гречкина: «Мне нужен инсулин».

Без лекарства девушка может умереть, но разве медику есть до этого дело?

Людмила Бертник терапевт: «Хоть ты сдохни здесь, не дам».

Надежда Гречкина: «Хоть ты сдохни?»

Людмила Бертник терапевт: «Да!»

Надежда Гречкина: «Кто вам обращаться с людьми так позволяет?»

На следующий день терапевт написала заявление по собственному желанию. Ее родственники бросились защищать доктора. Мол виновата пациентка! Довела!

Виктория Бертник родственница Людмилы Бертник: «Она разговаривала с доктором матом. Она назвала ее толстой тварью!»

Но это не оправдывает терапевта. Как нет оправданий этим врачам из Смоленска. Которые смотрят как умирает мужчина на полу их больницы. Его доставили в состоянии алкогольного опьянения, с черепно-мозговой травмой. Предоставленный сам себе он получил еще две. Те, кто должен спасать, посмотрели на умирающего и пошли дальше.

Прохожий: «Человек умер! Десять минут они стояли и орали тут. И по итогу этот человек скончался».

В Екатеринбурге врачи лишь констатировали смерть. Пока мужчина был еще жив, они просто наблюдали за ним из окон больницы. До приемного отделения пациент так и не дополз — портить статистику ему никто не позволили.

Ольга Живикина писатель: «Там впереди темнота — она меня и спасет. Там впереди морок, холод и лед — пусть бездна укроет и донесет».

Поэтесса Ольга Живикина, когда писала эти строки, и не думала, что прозвучат они пророчески. Выходя из метро, она поскользнулась, ударилась головой — открытый перелом черепа, две комы, в себя начала приходить в реанимации.

Ольга Живикина, писатель: «Я просила воды, а мне сказали, что вода дается один раз в день и второй раз уже неправильно. А когда мне принесли кружку и дали попить — потом ударили по губам со всей силы и вылили на голову».

Ей спасли жизнь. Но те, кого скрывали закрытые двери реанимации, кажется, вовсе позабыли о том, что, перед ними не куски мяса, в которых надо поддерживать пульс, а живые люди. Играя с жизнью и смертью каждый час, младший медперсонал превратился в злобных божков, рассказывает поэтесса.

Ольга Живикина, писатель: «Однажды я просыпаюсь от того, что меня за интимные места трогает непонятный дедок. Сотрудник. Я говорю зачем? Он говорит, что я ему нравлюсь».

Артур Ломидзе корреспондент: «Это сборник стихов Ольги Живикиной, он вышел до того, как скорая увезла ее в концлагерь под названием «отделение реанимации». На обложке цифры, поэтесса говорит, что это дата рождения близкого друга, но после всех этих событий, кажется, что он посвящён бездушной медицине. Номер скорой помощи, а под ним лирическое пояснение «музыка о бесконечных расстояниях между людьми».

Специалисты давно заметили, конфликтов между врачом и пациентом все больше. В системе здравоохранения назрел кризис.

Алексей Горяинов, заместитель председателя Ассоциации медицинского права Санкт-Петербурга: «Врачи не доверяют пациентам, подозревая их в потребительском экстремизме, пациенты не доверяют врачам, потому что считают, что их обманывают — не предоставляют необходимую помощь и ставят неправильные диагнозы».

Профессиональная деформация, выгорание, работа в условиях постоянного стресса. Оправдания можно искать долго, но, когда врач желает пациенту смерти или подписывает своим бездействием смертный приговор — в дело должны вступать правоохранители. Однако случается это редко, за хамство не сажают, а доказать халатность очень сложно. Сфальсифицированные документы и круговая порука людей в белых халатах — почти не оставляют шансов следователям.