Инесса Измайлова

Фото: Муханов Дмитрий Владимирович

Сибирский медведь с душой античной Пенелопы. Родилась и выросла в Красноярском крае. Приехала в Петербург из Красноярска.

Поэт, учитель английского, немецкого и испанского языков. Работаю с детьми от года до 50.

* * *

Он любил её строго. Любил её так, как мог.
Не носил ей цветов, грустным псом не лежал у ног.
Но всю жизнь исполнял отведенный судьбою долг -
Он берег её крепче, чем самый влюблённый волк.

Он любил её тихо. В том нету его вины — Молчаливые дети рождаются у войны.
Но любить — значит, делать. Не возгласы «Ох!» да «Ах!»
Это чувство лишается ценности на словах.

Он тащил домой каждый рубль, что был добыт,
Покупал ей, как платья, участок, хозяйство, быт…
А она улыбалась мол: «Всё это мне к лицу.
Ты — такой, каким впору быть мужу или отцу.

Бог ведь любит нас всех втихомолку — как ты, точь-в-точь.
Мы с тобой воспитали и сына, и после — дочь.
Вот ты рядышком — и ничего во мне не болит,
И поэтому я за тобою хоть в ад, хоть в быт».

Он любил её долго, так долго, что даже смерть,
Запирая одну, отворила иную дверь:
Он её провожал, изнывая от немоты.
Он впервые тогда ей, пожалуй, принёс цветы.

И казался тюрьмой теперь быт, превращаясь в стыд,
Этот стыд научил его плакать и говорить.
Дети выросли. И нянчит внуков на склоне лет
Самый любящий и самый грустный на свете дед.

Он поёт им те песни, что пели ОНИ вдвоём.
Слёзы падают, падают в памяти водоём.
Его мир был как быт — непригляден, суров на вид.
Но порой даже страшное создано по любви.

Он любил её в каждом, кто был на неё похож.
Он был слабым в словах и как муж не во всём хорош.
Не в словах к своим детям любовь выражает Бог…
Он любил её сильно. Любил её так, как мог…

08.10.2021 
г. Санкт-Петербург

Кораблики

Ты мастерил кораблики как игрушки.
На парусах — нелепых уродцев рожи.
Смешно лохматил светлые завитушки…
Скажи мне, пап, что я на тебя похожа.

Я подросла, и вскоре случилось горе.
На парусах уродцы б захохотали,
Но между нами выросло злое море,
Большое море гордости и печали.

В него впадали реки тоски, и страшно
Раздули ветры ревности парус рваный.
Но плыл кораблик, маленький и отважный,
И не казался больше игрушкой странной.

Как будто детство — маленький тайный ключик,
Что у ключиц висит на смешном шнурочке.
Как будто дочку вычеркнуть может случай,
Как будто папа может не сниться дочке.

Маяк меж рёбер светится под рубахой.
Настанет день, кораблик достигнет суши.
Я буду ждать невыросшим Телемахом
На островке, где встретятся наши души.

Ты мастерил кораблики, не игрушки.
Ты — тот, кого я прячу под тонкой кожей.
Я — голос твой, твой шёпот в пустой ракушке:
«Как отраженье ты на меня похожа…»

27.04.2021 
г. Санкт-Петербург

* * *
У девочки в зеркале странный вид:
Душа наизнанку с платьицем.
У маленькой девочки поболит,
Но взрослая с этим справится.

Трещит под ногами непрочный лёд –
У мальчика-мужа — женщины…
Но это, конечно же, заживёт,
И опытом станет трещина.

У мальчика-папы на сердце щит.
Он трус и немного пьяница.
Но девочка-дочка его простит,
А взрослой он даже нравится.

А девочка-мама боится жить.
Ей дочь привязать поближе бы.
Но дочка однажды обрежет нить,
И мама, конечно, выживет…

И девочка примет свой странный вид.
И значит, покончит с драмою…
У маленькой женщины отболит,
А взрослая — станет мамою…

26.02.2021
г. Санкт-Петербург

Париж

Принять свой возраст и юбку ниже
Колен спадающую.
Вот чушь –
Сгореть под тридцать. Вот так в Париже
Сгорел бессмысленно Мулен Руж.

На торте тридцать горят заветных,
Москвой, швырнувшей себя на кон.
И, не насытив тебя победой,
Хрустит под вилкой Наполеон.

Молочным детством пропитан коржик,
Да только корочка-то — хрустит…
А что оставит, помимо крошек,
Твой неумеренный аппетит?

Казалось, что с тобой может статься,
Вся жизнь — смешной карусельный парк.
Дойти до циферки «девятнадцать» –
Сгореть непризнанной Жанной Д’арк.

А после — смотришь в свои за-тридцать –
Внутри как будто сгорает храм.
Умеешь плакать и материться –
Москва, не верящая слезам.

Принять себя же в своём Париже.
Отвыкнуть свечи равнять к годам.
Хоть раз кого-то впустить чуть ближе…
Собрать по камешкам Нотр-Дам…

10.08.2020
г. Алушта

Семечко

Странная женщина-ночь обнимает дочь.
Дочь – обнимает куклу как мать точь-в-точь.
« — Раньше стекал по плечам шелковистый мёд…
Много чего коса твоя пережнёт».

Господи, не осуди да не пропади,
Видишь, как плотно гвозди сидят в груди.
Как разрастаются, худшему вопреки,
В мамином лоне девочки-васильки.

Странное семечко это не даст росток.
В почве такой не может созреть цветок.
В жизни такой не случаются чудеса. –
Выкосит с корнем девочкина коса.

В девочке с возрастом вырастет непокой –
Внутренний мир с его мировым судьёй. –
Сколько должно было семечко это гнить,
Чтоб выносить решение не носить…

Господи, ты погляди на мою косУ.
Вынесу всё и больше не понесу!
Корчится девочка, мрачная, точно ночь.
В почвенном чреве корчится чья-то дочь.

Мать, словно участь, пытается дочь обнять.
Дочь прижимает куколку, ей под стать.
Держит в руках Вселенная, как детей,
Девочек-мам и девочек-дочерей…

29.04.2020 
г. Санкт-Петербург

Пуговка

Взглядом смолчишь на незаданный вслух вопрос мой –
Если б спросила — точно б ответил «Нет».
А у тебя под рубашкой — бескрайний Космос,
Пуговиц медный ряд, как парад планет.

А у меня на цепочке — отцовский крестик,
Маленьким медным шрамиком меж ключиц… –
В общем-то, нЕ о чем быть нам с тобою вместе,
Только не знаю, как тебя отключить.

Бьёшь мне под рёбра сигналом, а я — земная,
Будто из Библии вышла из-под ребра.
Ищешь ты в небе кометы, а я пытаюсь
Бога искать средь звёздного серебра…

Я отстригаю прошедшую жизнь и космы,
Мы так похожи, разную пряча суть,
Что называю я Богом твой хрупкий Космос,
И на Голгофу тянется Млечный Путь.

… а у тебя ничего ведь земного нету,
И от Вселенной собраны все ключи…
Только Земля остаётся твоей планетой…
Маленькой медной пуговкой у ключиц…

29.09.2019 
г. Санкт-Петербург

Женщины с Одессы

У женщин с Одессы по венам течёт не кровь.
Они к сорока наполнены Чёрным морем
Тоски по вошедшим в их душу волной звонков,
Сбивающей с ног, а после — ушедшим вскоре.

Их всех будто выдумал сдуру старик Гомер:
В них пьяные Пенелопы поют «Шаланды».
Взломают тебя и, не ведая полумер,
Вдруг в душу твою войдут, и в тебя по гланды.

Их выдержан взгляд, как изысканный алкоголь.
И только размякнешь, в хлёсткой волне пьянея,
Они тебе в раны насыплют такую соль,
За каждого неприплывшего Одиссея.

За каждый «Привоз» вместо храма внутри их душ,
За каждого нерождённого Телемаха,
За то, что так часто была под глазами тушь,
Горгоной тебя ресниц обездвижат взмахом…

Заглянешь в такую — и замертво. Навсегда
Ты станешь вдруг уязвимее Ахиллеса.
... внутри меня тоже морская бурлит вода…
... я стать бы хотела женщиною с Одессы…

21.07.2019 
г. Санкт-Петербург