В международной дипломатии эта часть протокола называется «семейным фото». Подразумевается, что в этот момент все лидеры вместе, как родные. Но в этот раз формальное название отражает и реальность – ШОС неофициально называют «шанхайской семьей». Саммит в Уфе запомнится долгожданным пополнением – впервые за 14 лет существования организации к шести основным членам ШОС добавляются еще два – Индия и Пакистан, и это главная сенсация саммита. Дели и Исламабад - что называется заклятые друзья, за последние 60 лет три раза полноценно воевали, приграничные стычки не редкость. Вот и на этой неделе, пока премьер-министры двух соседних стран улыбались друг другу в Уфе, в спорном штате Джамму и Кашмир вновь случились беспорядки. Но за общим столом ШОС непримиримые соседи все-таки находят общий язык. C пополнением организация выходит на новый, глобальный уровень.

Нарендра Моди, премьер-министр Индии: «Индия углубляет стратегическое партнёрство с Китаем и Россией. Наше членство в ШОС является логическим продолжением и развитием установившихся отношений. ШОС может стать трамплином для интеграции Евразии, для того, чтобы трансформировать регион в наиболее динамично развивающийся в мире».

ШОС и раньше был заметной структурой. С прибавлением Индии и Пакистана вес организации удваивается. У «шанхайской семьи» много друзей. Почти два десятка государств – страны-наблюдатели, партнеры по диалогу, в том числе новички – Армения и Азербайджан. Есть и те, кто уже подал заявку, но еще не получил статуса. Если ШОС продолжит развиваться теми же темпами, в Евразии останутся два крупных объединения – Евросоюз и Шанхайская организация сотрудничества.

Федор Лукьянов, председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике, член Президиума Российского совета по международным делам: «Это претензии на то, что ШОС становится главной структурой Евразии большой, не только постсоветской, но и всей большой Евразии – материка».

Главная черта ШОС – здесь нет и вряд ли могут быть США, а влияние западных стран на его участников сведено к минимуму. Нет, конечно, все понимают, что пока в Афганистане, например, стоит контингент НАТО, страна не может проводить независимую политику, но она к этому по крайней мере стремится.

Ашраф Гани Ахмадзай, президент Афганистана: «Мы считаем Российскую Федерацию нашим стратегическим партнёром и также нашим соседом. Без консолидации усилий с Российской Федерацией и без консолидации усилий со своими соседями мы не можем достичь стабилизации в стране и в регионе».

На полях саммита не раз подчеркивали – организация не дружит против кого-то, она отстаивает собственные интересы. Яркий пример – Иран. В те же дни в Вене шли переговоры по Иранской ядерной программе. От их исхода зависит, когда будут сняты санкции. Казалось, вот-вот всё завершится, но Запад выдвинул новые требования, возникли сложности, президент Ирана Роухани даже вынужден был досрочно покинуть Уфу. Но страны ШОС подали знак миру – они поддерживают Иран и ждут его в своих рядах. А санкции неприемлемы в международных отношениях ни при каких обстоятельствах.

Владимир Путин: «Мы исходим из того, что такой инструмент, как санкции, вообще должен быть изъят из международного экономического лексикона и общения. Он не должен использоваться в мировой экономике, потому что он её переворачивает с ног на голову. Мы все должны жить в нормальных, естественных условиях, и только в этом случае можно обеспечить устойчивое, стабильное и безопасное развитие».

В вопросе защиты от угроз особое внимание – борьбе с радикализмом в регионе, прежде всего с метастазами террористического «Исламского государства». А также с наркотрафиком. Как показывает практика, терроризм и наркоторговля – две головы одной гидры.

Виктор Иванов, директор Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков: «Боевики, обслуживая интересы своих хозяев-наркодельцов, вступают в конфликты со своими конкурентами, с властями, применяя оружие, что и трактуется как рост терроризма».

Страны ШОС одобрили еще один масштабный проект, который последние два года активно продвигает Китай – возрождение Великого Шелкового пути, но с поправками на современные реалии.

Караванный шелковый путь вёл из Китая через Среднюю Азию и Ближний Восток в Европу. Позднее добавился морской маршрут. Но сейчас исламские радикалы и пираты делают эти пути очень опасными. Спокойнее – если он пройдет севернее, через Казахстан и Россию. Потому расширяют БАМ и Транссиб, обживают Северный морской путь, строят автомобильный коридор от порта Ляньюньган до Санкт-Петербурга. И скоростная железная дорога Москва - Казань, с прицелом на Пекин – это все нити нового Шелкового пути.

Максим Соколов, министр транспорта: «Россия географически или геополитически реализует свои конкурентные преимущества».

Критики активно продвигают мысль о том, что Россия будто бы подстраивается под китайский проект. Но Пекин заявил о желании возродить Шелковый путь всего 2 года назад. А расширение Транссиба готовилось все нулевые, строительство порта Сабетта на Ямале началось 4 года назад, автомобильный коридор из Китая до Санкт-Петербурга даже успел приобрести видимые очертания – новые участки трассы Москва-Петербург, расширение автомобильных дорог в Оренбургской области и в Казахстане – всё это планировалось задолго до представления Пекином своего мега-проекта.

Дмитрий Мезенцев, генеральный секретарь ШОС: «Работа над большим автомобильным соглашением началась 9 лет назад. Уже 9 лет назад страны-члены обозначали сотрудничество в транспортной сфере и в торгово-экономической одним из важнейших текущих приоритетов».

Дружба России и Китая стала возможна, потому что интересы двух государств совпали. Китай начал разворачиваться на Запад в поисках нового торгового пространства, вплоть до Европы. А Россия повернулась на Восток. Причем, произошло это еще в конце девяностых, начале нулевых. Просто сейчас переговоры стали приносить первые плоды. Западные санкции могли ускорить процессы, но не они их первопричина.

Владимир Путин: «Мы будем использовать все инструменты сотрудничества со всеми – и с Соединёнными Штатами, и с европейскими странами, и с азиатскими. Но, разумеется, будем активно развивать отношения, в том числе и прежде всего с теми, кто хочет с нами сотрудничать».

На правах хозяина обоих саммитов Владимир Путин подводил итоги трехдневных встреч. Получился дипломатический сверхинтенсив. Только у российского президента было 13 двусторонних встреч. Плюс общие завтраки, обеды, приемы, круглые столы. Залог успешного общения в атмосфере доверия – здесь никто ни на кого не давит, и решения принимаются не большинством голосов, а учитывая мнения каждого.

Владимир Путин: «Если в результате пускай сложной, пускай кропотливой, пускай даже долгой, но взаимной работы по поиску компромиссов мы приходим к общему решению, если такие общие решения имеют место, то это гарантия стабильности».

Может, и поэтому, отвечая на многочисленные вопросы журналистов, российский президент с полным правом говорил: «мы считаем», «мы полагаем», «мы пришли к заключению», имея в виду, что это позиция не только России, но и её союзников по БРИКС и ШОС. Будь то вопрос по Греции или по Украине.

Владимир Путин: «Все мы сходимся в одном – в том, что нет никакого другого решения украинской проблемы, кроме как возможности решить её мирным путём и через полное, безусловное исполнение договорённостей, достигнутых в Минске».

Двойным саммитом в Уфе Россия еще раз доказала, что ни о какой дипломатической изоляции и речи не идет. Да, сейчас не лучшие отношения с Западом. Но у нашей страны уникальное географическое и геополитическое положение. Соседей у нас много, и, как показала Уфа, нам есть, с кем дружить.