Пока идет церемония прощания мать погибшей медсестры Галины Михайловой плачет. Не так она надеялись встретить дочь из командировки в Сирию. Не могут сдержаться коллеги и друзья. Все, конечно, понимали, куда поехали медсестры, но что все закончится вот так, представить не мог никто.

«Ведь поехали спасть же людей тоже… Разве они знали что такое случится…»

В Биробиджанском госпитале, где работали Галина Михайлова и Надежда Дураченко их фотографии теперь стоят в траурной рамке.

Медсестра: «Здесь девочки оставляли верхнюю одежду... Больше не будут...»

Обе медсестры были не только коллегами, но и подругами. На совместных снимках простая человеческая жизнь, которая так внезапно оборвалась. Вместе отмечали праздники, вместе ходили в туристические походы. И вместе поехали в свою последнюю командировку…

Татьяна Гагаринова, медицинская сестра военного госпиталя: «Да они сами девчонки были молодые совсем... У них дети остались, у Нади девочка студентка... У Гали сын...»

Когда, кажется, все слезы уже выплаканы, на смену горечи приходят обида и гнев.

Татьяна Артамонова, сотрудник военного госпиталя: «Это нелюди. Я людьми их не могу назвать. Это нелюди. Вот и все».

Галина Казакова, главная медсестра военного госпиталя: «Как можно назвать этих извергов? Только изверги, бандиты! Больше ничего…»

Валентина Белковская, врач-стоматолог военного госпиталя: «Какая это случайность? Какая случайность?! Как может быть случайность, когда снаряд вот так… извините меня ... полностью снаряд палатку накрыть…»

По эти кадрам сразу и не скажешь, что здесь был именно госпиталь. Сплошное пепелище. Снаряд прилетел с территории, подконтрольной боевикам, которых теперь уж точно никак нельзя назвать «умеренными». Хотя, за океаном - у многих язык поворачивается.

Военнослужащий ВС РФ: «Мужчины себя нормально чувствуют. А вот женщины… морально-психологическое состояние подавленное. Тем более потеря друзей… она всегда сказывается».

За местом еще какое-то время продолжали наблюдать. Когда прибыли военные и журналисты, огонь открыли опять. А раз так, значит тот, кто координировал атаку, не мог не видеть красный крест на палатках. Весь цинизм в том, что это было именно спланированное, намеренное убийство наших врачей.

Алексей Мартынов, политолог, директор международного института новейших государств: «То, что у них (террористов) нет собственных технических средств для того, чтобы получать такие данные это также известно. Кто их снабдил этими данными, предстоит выяснить?»

Эта атака действительно оставляет множество вопросов. На кадрах с беспилотника видно, что снаряды разорвались даже не в метре от палаток, они угодили прямо в цель. Такая точность может достигаться, например, когда артиллерию наводят по спутникам, и снаряды летят строго туда, где находится «крестик». Другой вариант – огонь координировали с земли, сообщники террористов под видом мирных жителей. Точность стрельбы у таких орудий чуть выше, чем у фейерверка. Даже если есть координаты, по ним еще надо попасть. Может потребоваться несколько залпов, а госпиталь разбомбили первым попаданием. Спрашивается, кто в Сирии мог помочь боевикам либо разведанными, либо технически совершенным оружием?

Александр Сотниченко, политолог, доцент факультета Международных отношений СПБГУ: «Для США такая атак без всяких сомнений выгодна. Это увеличивает количество потерь российских вооруженных сил. И, по их мнению, приближает ситуацию Афганистана образца 80-ых годов, которая в конце концов привела к краху Советского Союза».

Как сирийские головорезы и те, кто за ними стоят, относятся к нашим военным, мы уже знаем, видели. Но ведь это были медики. Пусть и военные. Но они приехали сюда без оружия, чтобы спасать жизни, а не убивать. В этой атаке на госпиталь серьезные ранения получил Вадим Арсентьев, главный педиатр Министерства Обороны. Так получилось, что за несколько дней перед отправкой в Сирию он дал интервью 5 каналу. Военный детский врач - звучит, кажется, немного нелепо. Но только не в России, стране, которая знает - война никого не щадит.

Вадим Арсентьев, главный педиатр Министерства Обороны РФ: «Все удивляются, что в военно-медицинской академии есть клиника и кафедра детских болезней. Вот как хирургия вышла из военной шинели, так и отечественная педиатрия вышла из военной шинели».

Это было снято ещё в Петербурге, в детском отделении Военно-Медицинской Академии, которое он возглавляет. К нему на лечение как раз привезли сирийских детей, которым не могли оказать помощь дома. Парадокс, но те, кто на словах сражается за будущее Сирии, чуть не убили того, кто делает это по-настоящему. Ведь дети, которых лечил Вадим Арсентьев и есть будущее разрываемой гражданской войной страны.

Касим Ахмад Алсаваз, пациент: «Русские врачи очень добрые. Я хочу, чтобы война закончилась. Меня вылечат, и я снова будут играть, как и другие дети».

Раненые сирийские дети, в том числе и те, что проходят лечение в Петербурге, и вообще жертвы среди мирного населения часто использовались в качестве повода, чтобы обвинить Россию в том, что именно ее военные виноваты в чудовищной гуманитарной ситуации в осажденном Алеппо. Но когда от рук террористов пострадали те, кто спасал жизни этим мирным жителям, о чье судьбе все так переживали, все почему-то разом утихли. В тот день, когда в Сирии был уничтожен российский госпиталь официальный представитель госдепартамента, как обычно вышел на традиционный пресс-брифинг и, кажется, был даже в приподнятом настроении.

Марк Тонер, заместитель руководителя пресс-службы Государственного департамента: «Я видел отчеты. Мы не можем ничего подтвердить. Очевидно, что это трудно, учитывая, что там идут бои, а у нас нет доступа, чтобы оценить ситуацию на месте. Но отвечая на ваш вопрос, конечно, мы осуждаем атаку на госпиталь».

Вполне дипломатичный, взвешенный ответ: «Не можем подтвердить, нет доступа…» Хорошо, но вот как всего пару месяцев назад коллега Марка Тонера, Бен Родс, советник президента по вопросам национальной безопасности, комментировал атаку на гуманитарный конвой в пригороде Алеппо.

Бен Родс, заместитель советника президента США по вопросам национальной безопасности: «Это был именно авиаудар. А значит, это могли сделать либо сирийский режим, либо российское правительство. Но как бы там ни было, мы все равно возлагаем ответственность за инцидент на Россию, т.к. они взяли себя обязательства по прекращению огня».

Конечно, когда уничтожен конвой, и можно обвинить Россию, все очевидно. А когда разнесли в клочья российский госпиталь, тут еще надо разобраться. Кто же это мог сделать? Может, русские сами себя обстреляли? Происходит же такое с ополченцами на Донбассе. Да хоть украинских военных спросите, они подтвердят.

Александр Сотниченко, политолог, доцент факультета Международных отношений СПБГУ: «Для них мы являемся политическим противниками. А когда идет война, там не разбирают, кто прав, кто виноват. Госпиталь, ни госпиталь. Для них мы – враги, нужно совершенно четко это понимать. И если враг несет потери – это оправдано, это хорошо».

В Биробиджане после церемонии отпевания в Храме, погибших медсестер похоронили на одном из городских кладбищ. Со всеми воинскими почестями. За жизнь петербургского медика, которого из Сирии доставили спецрейсом в Москву, продолжают бороться. Шансы на выздоровление есть. Сейчас Вадим Арсентьев, пожалуй, в самых надежных руках. Лечить его будет собственный сын.