Западные дипломаты пришли на поклон преступникам под видом «жертв репрессий»

Ушла эпоха или началась новая, пока сложно сказать. В общем, одному из самых известных инфоцыган Аязу Шабутдинову вынесли приговор — семь лет.

Отличие от других подобных инфоцыган, как, например, Елена Блиновская, в том, что его судили не за финансовые махинации и попытку ухода от налогов, а конкретно за содержание, за то, что обещал золотые горы тем, кто купит, и, естественно, ничего подобного не происходило. Семь лет колонии общего режима и штраф в пять миллионов рублей.

Всего доказано 113 эпизодов мошенничества, по которым Шабутдинов признал вину, извинился перед потерпевшими и частично возместил ущерб, но это не освободило его от ответственности. Этот приговор, безусловно, сигнал — эпоха «быстрых денег» в мутном омуте инфобиза прошла. Пора выходить на чистую воду, нельзя быть бизнес-гуру без реального бизнеса. Да, это сложнее, чем продавать воздух или франшизы, но это то, что двигает страну вперед.

Не удивлюсь, впрочем, что его позднее объявят незаконно осужденным, мучеником режима и так далее и тому подобное. Методичка давным-давно отработана, тем более приговор практически в святой для любого либерала день — День памяти жертв политических репрессий.

Нет, никто не спорит, наша страна прошла через страшные испытания, в ходе пострадали миллионы ни в чем не повинных граждан, но ведь были репрессированы и те, у кого руки были по локоть в крови. И в том же условном страшном 37-м летели головы как невинных казаков, так и тех, кто этим же казакам рубил головы, но за несколько лет до. Это сложный, тяжелый вопрос для кропотливой работы ученых.

А царские застенки считаются политическими репрессиями или у нас только «красный» террор разбираем? Но любая из этих тем — это наше внутреннее дело, где мы можем спорить, приводить аргументы, контраргументы и искать компромиссы. Но почему-то, так исторически сложилось, вопрос политических репрессий в России больше всего волнует деятелей за пределами России.

Вот и в этом году 30 октября Соловецкий камень превратился в декорацию для дешевого спектакля, в котором не было ни капли сочувствия жертвам политических репрессий. Корреспондент «Известий» Леонид Китрарь все видел своими глазами.

30 октября. Лубянская площадь в Москве. Такое количество послов иностранных государств собирается вместе разве что в Кремле во время вручения верительных грамот и в День памяти жертв политических репрессий в России, к которым они вообще-то не имеют ни малейшего отношения.

Найджел Кейси — чрезвычайный и полномочный посол Британии в России по образованию историк. Учился в Баллиол-колледже Оксфорда. Но на простой вопрос, как раз по теме истории, предпочел сделать вид, что журналистов не существует.

Немецкий посол Александр Граф Ламбсдорфф — тоже историк, причем с двумя образованиями — Боннский университет в Германии и Джорджтаунский в США. Но, судя по короткому интервью, относится к науке очень легкомысленно.

«Это не имеет значения. Дело не в отдельных именах. Я не знаю, меня это не волнует. Мы все знаем о массовых репрессиях Сталина и Советского Союза», — дал комментарий посол ФРГ в России Граф Ламбсдорфф.

Считается, что 30 октября 1974 года двое заключенных мордовского лагеря объявили голодовку. Через 16 лет, в тот же день, но 1990 года, на Лубянской площади инициативной группой был установлен камень. Но на самом деле голодовки не было. В Москву попало только письмо о том, что она планируется.

«30 октября 1974 года та акция, которая планировалась, голодовка, она не состоялась. В архивных документах в последующие годы тоже не содержится информация о том, что такие акции еще проводились», — отметила сотрудник Центрального государственного архива Республики Мордовия Наталья Терешина.

30 октября несостоявшиеся организаторы голодовки выбрали потому, что это дата вынесения приговора одному из них — Крониду Любарскому. В 1972 году его задержали за распространение подпольного бюллетеня с выдумками о зверствах советских силовиков и распространение антисоветской литературы. Этим он занимался почти 20 лет, с 1954 года, когда пытался устроить мятеж.

С Любарским не раз проводило беседы КГБ. Уже после освобождения он стал регулярным гостем западных СМИ. Это фрагмент интервью CNN от 1977 года.

«Я не родился астрофизиком, это было бы более точно, а вот диссидентом я, пожалуй, почти что родился», — комментировал Любарский.

Второй организатор голодовки — Алексей Мурженко, свой срок получил вообще за терроризм — как угонщик самолета. В 70-м году группа заговорщиков хотела улететь из Ленинграда в Израиль, но пункт назначения сменился на Стокгольм. Среди них была единственная женщина Сильва Залмансон. Вот так она вспоминала о готовящемся теракте.

«Он говорит, как ты смотришь на то, чтобы угнать самолет? У нас есть свой летчик и все такое», — вспоминает Сильва Залмансон.

Террористов арестовали прямо у трапа. Все получили реальные сроки. И уже в лагере состоялось знакомство Любарского и Мурженко. И, судя по архивным документам, голодовку они задумали, чтобы смягчить себе режим. Оба после освобождения уехали на Запад.

«Враг моего врага — мой друг. Им создали, во-первых, прекрасные паблисити за рубежом, никто не говорил о том, что они террористы, они были борцы за свободу», — растолковал эксперт Российского военно-исторического общества Александр Макушин.

Очевидно, без западных дипломатов и СМИ никакой шумихи вокруг Дня памяти жертв политических репрессий не было бы и сейчас. Он оставался бы памятью о сложных страницах истории нашей страны. Но иностранные дипмиссии много лет поднимают шумиху вокруг того периода. Даже пытаются ввести еще одну памятную дату и место, помимо Москвы.

Урочище Сандармох в Карелии. Здесь до сих пор работают историки. Исследуют захоронения 30-х годов, где действительно есть жертвы большого террора, и массовые захоронения времен Великой Отечественной — следы зверств финских гитлеровцев. Но те, кто приезжает сюда в октябре, скорбят только по первым.

«А 30 октября вы сюда приезжаете? В Петербурге — да. Ежегодно. А сюда? Нет. А почему сегодня, не 30-го?» — спросил корреспондент «Известий» экс-консула.

«Ну так мы организовались. Здесь сегодня», — ответил экс-генеральный консул Швеции в Санкт-Петербурге Ян Лундин.

Изучать исторические вопросы эти дипломаты тоже не собирались. Иначе бы заметили, например, вот эту табличку. Судя по ней, некий репрессированный Николай Кулатов прожил до 1942 года. Хотя расстрелян был еще в 1937 году. И таких тут десятки.

На центральной аллее урочища Сандармох огромное количество табличек, имен, фамилий, надписи на шведском, немецком, финском. Но стоит отойти в лес буквально метров на 30, и картина тут вот такая — самодельные памятники валяются на земле. На многих нет никаких табличек. Там вот все покосилось. Очевидно, приводить все в порядок никто и не собирается. Ни местные активисты, ни уж тем более дипломаты Норвегии, Швеции, Германии и Польши.

Незнание западными дипломатами истории 30 октября еще можно как-то понять — все-таки чужая для них страна. Но про Мурженко и Любарского ничего не знают даже те, кто стоял у истоков появления Соловецкого камня на Лубянке. Например, иноагент Лев Пономарев*.

«Понимаете, я не историк. Да и, может быть, я когда-то это помнил, эту фамилию, сейчас я не помню», — ответил иностранный агент Лев Пономарев.

Очевидно, историческая справедливость, о которой так пекутся западные дипломаты, нужна только тогда, когда она направлена против России. А тот факт, что дата 30 октября появилась благодаря террористу и мятежнику, их нисколько не волнует. Как и то, что оба далеко не всю свою жизнь посвятили борьбе с ненавистной ими Родиной. Мурженко ушел в мир иной в Нью-Йорке. Любарский же утонул, купаясь в море на острове Бали.

Еще больше новостей — у Пятого канала в мессенджере MAX.

* — признан иноагентом в РФ.