Переворот или попытка сохранить СССР: 30 лет ГКЧП

Подавляющее большинство россиян не знают, что такое ГКЧП — 79% не вспомнили про Государственный комитет по чрезвычайному положению в опросе ВЦИОМ. А всего-то 30 лет прошло.

19 августа 1991 года советские граждане сначала посмотрели «Лебединое озеро» по всем каналам. Потом увидели трясущиеся руки Янаева, потом Ельцина на танке.

Сказать, что три дня ГКЧП изменили мир будет преувеличением, но силу ветра перемен они точно показали — уверен корреспондент МИЦ «Известия» Георгий Гривенный.

19 августа 1991-го никто — ни простой продавец газет Сергей Худиев, ни председатель Верховного совета России Руслан Хасбулатов не могли понять, что происходит в стране. К обеду в лексикон советских граждан вошло новое слово — «путч» и мудреная аббревиатура ГКЧП — Государственный комитет по чрезвычайному положению.

Первый и последний президент СССР Михаил Горбачев блокирован в своей крымской резиденции, власть в свои дрожащие — в прямом смысле — руки берут его бывшие соратники во главе с вице-президентом Геннадием Янаевым. В Москву вводятся войска, запрещается свобода слова и собраний, но все равно десятки тысяч людей устремляются на Краснопресненскую набережную.

Иногда так бывает, что не какая-то историческая личность, а обычное административное здание становится частью истории, вот так и произошло в августе 1991-го. Дом правительства тогда еще РСФСР, который тогда и начали называть Белым домом, стал частью истории. Даже термин такой появился: «защитник Белого дома».

«В качестве живого щита, просто, чтобы выразить свое нежелание возвращаться к тому, что было до того, возвращаться в Советский Союз. Запад на этом фоне выглядел очень привлекательным, это сейчас мы поняли, что нигде нет земного рая, но на фоне того, что было тогда, Запад выглядел очень привлекательным», — отметил москвич Сергей Худиев.

Лидер группы Scorpions Клаус Майне поет во время нашего интервью первые строчки песни Wind of Change. Лидер культовой немецкой рок-группы в эксклюзивном интервью «Известиям» рассказывает: он смотрел все эти кадры — бронетехника на улицах Москвы, строительство баррикад, тысячи людей около Белого дома — это у себя дома, в Ганновере, и сразу понял, что Михаил Горбачев, на которого у него было столько надежд, попал в серьезную передрягу.

«Для Михаила Горбачева это было очень трудное время, ведь он был фактически заложником на своей даче, но мне, как человеку из другой страны, было трудно понять причины происходящего. Еще очень хорошо помню, как Борис Ельцин залез на танк, мне врезались в память эти кадры», — говорит Майне.

А еще Клаус Майне говорит, что сразу вспомнил это здание. Именно напротив Белого дома был причал, где в 1989-м отплывал прогулочный катер, который должен был отвезти участников рок-фестиваля на барбекю в парк Горького. Именно в эти минуты он и придумал первые строчки песни, ставшей всемирным хитом.

«Это была потрясающая, вдохновляющая атмосфера, у меня было такое чувство, что в одной лодке со мной плывут не только Оззи Осборн, Бон Джови, американские и русские журналисты, весь мир был вместе с нами!» — заявил Майне.

Текст получился почти пророческим: августовская ночь, солдаты проходят, слушая ветер перемен. Штурма Белого дома, который три дня и две ночи ждали его защитники, так и не случилось.

«Если бы не сотни тысяч людей, которые вышли на улицы и смутили военных, Ачалов Владислав Алексеевич мне говорил: я — „народный генерал“, я из простой семьи, как я могу стрелять и разгонять? А люди были полны решимости, настолько прониклись идеей, как скала стояли», — вспоминает экс-председатель Верховного совета РСФСР Руслан Хасбулатов.

Михаил Горбачев предпочитает именно заговорщиков винить в распаде Советского Союза, но ему мало кто верит. Он вернулся из августовского плена уже другим человеком, да и прежней стране жить оставалось всего три месяца. Всего за десять дней до отставки Горбачев принял в Кремле как раз группу Scorpions, получилось весьма символично.

«Да, мы сыграли для него на акустических гитарах Wind of Change, для него и для Раисы Горбачевой. Это было символично, потому что эта песня тоже — гимн гласности и перестройки», — заявил лидер группы.

1991-й оказался своеобразным последним и самым мощным порывом «ветра перемен», которым с карты мира в итоге сдуло страну, занимавшую одну шестую часть суши.